Виза на смерть

«Люське хорошо… она завидует, потому что не знает, каково бывает, когда живешь с такой скотиной, как папик. Она даже не догадывается, как достаются дорогие подарки…» Оксану снова передернуло от неприятных воспоминаний. Она достала бутылку виски, трясущейся рукой плеснула в стакан, с жадностью выпила и тут же подумала: может она зря расстраивается? Разве весь опыт ее совместной жизни с Игорьком не доказывает, что она может справиться с ним в любой ситуации? Что стоит ей показать ему грудь или ляжки, как он немедленно раскиснет и сделает то, о чем она его просит?

Оксане нравилось думать о нем, как о дрессированном павиане с ограниченным набором примитивных инстинктов и повадок, что давало ей возможность безошибочно рассчитать, как именно поведет себя папик, когда она начнет осуществлять свой гениально задуманный план.

22

Семен был зол. Полгода он потратил на эту женщину. Полгода ходил за ней, говорил глупости, распускал хвост, пускал слюни, грозился, что прыгнет с Крымского моста, хотел ее, как сорок тысяч братьев хотеть не могут, а добился… чего он добился? Забыл, хренов Ромео, что нынешние красавицы не в пример практичней прежних. Впрочем, черт их знает, какими они были, прежние-то? Тоже небось знали, что почем?

«Она по проволке ходила, махала белою ногой, — напевал Семен, уныло блуждая в одних трусах по пустой квартире, — и страсть Семенчика схватила своей мозолистой рукой…» Н-да, схватила, а теперь вот, пожалте вам, платите денежки…

Когда сегодня утром в трубке мобильника раздался ее голос, он не поверил своим ушам. За полгода она не позвонила ему ни разу. Ни разу не купилась ни на одно из его заманчивых предложений, не сжалилась в ответ на страстную мольбу, не испугалась угрозы самоубийства, не снизошла до ласкового взгляда, не вздрогнула от прикосновения. А сегодня позвонила и, слегка намекнув на возможные перемены в их отношениях, спросила, не может ли он срочно одолжить ей некоторую сумму.

Под «некоторой суммой» имелись в виду десять тысяч зеленых, и Семену показалось, что на него вылили ушат холодной воды. Что это, в самом деле, за любовь, если надо выкладывать такие бабки? Никаких иллюзий относительно того, что она вернет ему баксы, он не питал. И сейчас его раздирали противоречивые чувства. Плюнуть на все, расслабиться, дать ей деньги, которые она просит, и один раз насладиться роскошным телом, при мысли о котором у Семена перехватывало дыхание и темнело в глазах? «Ценою жизни… как там?.. ночь одну? Или все-таки две? М-да». Или не быть идиотом и взять расписку, чтобы, по крайней мере, иметь ее столько раз, сколько захочется?

Конечно, такая постановка вопроса его изрядно обижала и расхолаживала, но это было не главное. Оксана настаивала, чтобы встреча состоялась сегодня, и все бы ничего — тем более что супружница с дочерью уехали на Канары, и он один. Но как назло вечером главный празднует юбилей, и не пойти он не может. Полдня он потратил на поиски шефа, чтобы заранее поздравить и попытаться под каким-нибудь благовидным предлогом отмазаться от банкета, но тот исчез: не было его ни в редакции, ни дома, ни на мобильном. «Вот блин, должно же было так совпасть! — с досадой думал Семен, натягивая брюки. — Ничего не попишешь, придется идти…»

Облачившись в новый костюм и итальянский галстук в мелкий горошек, который они с Нонкой долго выбирали в Петровском пассаже, Семен покрутился перед зеркалом, удовлетворенно оглядывая свою невысокую плотную фигуру и напевая себе под нос привязавшуюся мелодию. Затем вернулся в кабинет и, открыв блокнот с записанным сегодня утром Оксаниным домашним телефоном, набрал номер. «Ничего, все к лучшему… в этом лучшем из возможных миров… — думал он, прислушиваясь к далеким гудкам. — Скажу, что деньги смогу достать не раньше полуночи… Пусть ждет красавица Далила своего Семена…»

Прежде чем отправиться в Гостиный Двор на банкет, Семен заехал на Кутузовский, где в дорогущем салоне выбрал какие-то экзотические, похожие на птичьи клювы цветы с незапоминающимся названием. Несколько бутылок французского шампанского, купленного для главного еще накануне, тихо позвякивали у него в багажнике. «Парочку возьму на рандеву, а шефу хватит, — думал Семен. — Может, купить еще торт или ананас? Хотя… торт она еще есть не станет… Ладно. Черт с ним, куплю и торт, и ананас…»

Мысль о торте с шампанским — Семен любил сладкое — несколько улучшила его настроение, подпорченное Оксаниным меркантильным предложением, и, подруливая к гастроному, он весело напевал на мотив арии из «Сильвы»: «Частица торта в нас… заключена подчас…»

Однажды Люська, Оксанина школьная подруга из Балашихи, с замиранием сердца слушая ее треп о посещении очередного эксклюзивногобутика в центре Москвы, воскликнула: «Ой, Ксанка, как это ты не боишься туда заходить! Я один раз подошла — дай, думаю, погляжу, что там такое?.. Смотрю, а там народу — никого, одни продавщицы таращатся…» — «Ну и что? Вошла?» — «Не-а, струсила». Оксана расхохоталась: «Вот дурочка! А я совершенно спокойно… Я и к Тиффани захожу — и ничего…»