Виза на смерть

Хоть Оксана и хвасталась, но ощутить в полной мере свою принадлежность к красивой жизни ей не удавалось до сих пор. Слишком все было зыбко: сегодня есть деньги, завтра — нет, а послезавтра — вообще непонятно, как она будет жить: тащить, как раньше, ненавистную лямку в агентстве, где ее не любили и завидовали, и пропадать в жалкой двушке на Дмитровском шоссе… Или жить, как живет Ирка Зараева, ни в чем себе не отказывая и не думая о завтрашнем дне. Покупая у Тиффани «жалкие» серебряные сережки за «жалкие» двести баксов, ей приходилось черт знает что из себя корчить, делая надменное лицо, будто сережки эти — так, мелочь, приобретаемая в подарок горничной на день рождения, и не более того.

Она вообще время от времени ощущала какую-то странную неуверенность — боялась себе в этом признаться и не могла понять, откуда эта неуверенность берется при ее красоте и реакции на нее мужчин. Впрочем, с мужчинами тоже не все было гладко. Еще в начале своей карьеры ей приходилось ради заработка оказывать эскорт-услуги, сопровождая какого-нибудь состоятельного господина в ресторан, загранпоездку или крутую тусовку. «Ты там смотри, не теряйся», — подмигивала ей мать, и Оксана искренне не понимала, что имеет в виду ее родительница. Если «не теряться» означало «лечь в койку», то с этим проблем не было: мужики только и ждали, чтобы затащить ее в постель. Беда была в том, что тогда секс ее особенно не интересовал, а что делать, чтобы кто-нибудь из этих мужиков на ней женился, Оксана решительно не понимала. Говорить с ними ей было не о чем, того, что говорили они, встречаясь со своими знакомыми или друзьями, она не понимала, и только хлопала глазами или зевала. Она чувствовала, что ее таскают с собой и демонстрируют тусовке так же, как брелок от навороченной иномарки, «ролекс» за двадцать тысяч баксов или мобилу с бриллиантовой россыпью на корпусе, но не понимала, гордиться этим или нет.

Все это, конечно, осталось в прошлом — переспав с некоторым количеством богатых и влиятельных мужчин, Оксана приобрела повадки светской львицы, то есть нахваталась кое-каких манер, замашек и модной лексики. Она с небрежным видом запихивала в сумочку визитки известных людей, позволяла себе капризничать в студиях, где ее снимали, посещала только те рестораны и бутики, где обслуга хорошо знала, как ей угодить…

Но где-то в самой глубине ее души по-прежнему прятались маленькие гаденькие комплексы, и иногда она даже готова была признать, что лучше всего чувствует себя в компании Люськи Полянкиной и Генки Малявина из Балашихи. Хвост перед ними она, конечно, распускала, — где же еще похвастаешься, если не перед друзьями! — но, сидя на крошечной Люськиной кухне, уплетая винегрет с дешевыми сосисками и запивая квасом, который вкусно готовила Люськина мать, все-таки не могла сдержать радостного: «Блин, Люська, как же мне с тобой хорошо!» Впрочем, случалось это все реже и реже — у Оксаны, озабоченной устройством своего будущего, времени на старые знакомства оставалось все меньше…

Предстоящее рандеву с Семеном ее пугало. Во-первых, ей не нравилась его принадлежность к тявкающей своре журналистов, которые в свое время попортили ей немало крови, во-вторых, она неожиданно почувствовала, что не знает, как себя с ним вести. Если бы он был бизнесменом, депутатом или каким-нибудь другим начальником, все было бы просто. Она бы переспала с ним, раз уж ему так хочется с ней переспать, и получила бы обещанные бабки. А он — поимел бы свое и помалкивал, потому что неприятности и огласка ему и самому ни к чему.

А Семен этот — черт его знает, чего от него ждать! И кто поручится за то, что он действительно «запал» на нее, а не готовит какую-нибудь пакость, какую-нибудь очередную сенсацию из жизни фотомоделей, после которой папик, вместо того чтобы жениться, убьет ее окончательно.

Она вспомнила страстные Семеновы речи, обещания, клятвы. Когда во время одной из последних встреч в «Шехерезаде» она намекнула на кое-какие свои сложности, Семен распустил хвост и заявил: «Оксана, вы понимаете, что такое известный журналист, а тем более такой, как я? Я могу все. Скажите, в чем ваша проблема, и через час…» — и Оксана видела, как в его глазах вспыхивает желание. Все так, и тем не менее она боялась. Дошло до того, что она никак не могла решить, как его принимать. Накрыть стол? Но, во-первых, готовить она не умела, во-вторых, ужасно боялась, что он как-нибудь неправильно истолкует ее гостеприимство — ужин при свечах — это заявка… Еще, не дай Бог, подумает, что она всерьез хочет завести с ним роман, и тогда ей придется устраивать такие посиделки каждый вечер и отвязаться от него будет уже невозможно. «Нет-нет, никаких обедов. Куплю бутылку “кампари” и сделаю пару коктейлей, а он, раз уж ему так приспичило, пусть принесет что-нибудь с собой — все-таки идет на свидание к красивой женщине… И вообще — он и без обедов-ужинов должен быть счастлив».