Византия

На руку Кантакузину играло также то, что при нем у Византии не осталось крупных могущественных врагов. Он поддерживал очень хорошие отношения с главным мусульманским государством, Мамлюкским султанатом в Египте. Летом 1349 года Кантакузин отправил в Каир посольство с просьбой к султану с уважением относиться к его христианским подданным в Иерусалиме. Полученный им ответ был столь лестным, что в своих воспоминаниях он привел его дословно. Султан обращался к византийскому императору как «к основе веры и учения христиан, непоколебимой опоре всех крещеных» и обещал поддерживать церкви Иерусалима в надлежащем состоянии и позволить паломникам беспрепятственно посещать город. Не приходилось больше опасаться и двух славянских держав, которые не раз угрожали Византии в прошлом, – Болгарии и Руси. В глазах народов, которые восприняли христианство из Константинополя и считали себя православными в противовес католикам, престиж Византии был по-прежнему высок. Самыми преданными оказались русские: они отправляя своих вновь назначенных епископов в Константинополь на утверждение и посвящение в сан патриархом и доверяли украшение своих церквей византийским художникам. «Империя ромеев, – заверял Иоанн Кантакузин князя Московского, – является источником благочестия и учителем закона и приобщения к святости». И когда этот московский правитель узнал, что собор Святой Софии был поврежден в результате землетрясения 1346 года, он прислал деньги на его восстановление. Так что с этой стороны нападения ждать не приходилось.

Отношения с латинскими государствами за последние десятилетия также улучшились. Правда, потомки Балдуина II все еще заявляли, что они были несправедливо изгнаны из Латинской империи, но никто не обращал на это особого внимания. Потеплели и отношения с папской властью. Хотя Андроник II был отлучен от церкви за упразднение Лионской унии, к концу своего правления он возобновил контакты с папской курией и стал обсуждать возможность преодоления раскола. При Андронике III византийские корабли даже принимали участие в Крестовом походе латинян против турок в Эгейском море. А Кантакузин, едва захватив Константинополь, сразу отправил посольство к папскому двору в Авиньон, чтобы объявить о своем восшествии на престол. От Папы он получил милостивый ответ, восхваляющий нового императора за его милосердие к поверженным врагам, и приглашение присоединиться к очередному Крестовому походу против неверных. Кантакузину должно было быть прекрасно известно, что неверным в данном случае был его старый друг и союзник Умур, эмир Айдына, но он с радостью согласился, несомненно зная, что никогда не выполнит это обещание.

Кантакузину даже удалось распутать узел сложных отношений с итальянской республикой Генуей, которая воспользовалась гражданской войной, чтобы отвоевать остров Хиос, и через свою колонию Галату прибрала к рукам большую часть константинопольской морской торговли. Летом 1348 года генуэзцы встревожились, заметив, что Кантакузин строит на верфях, расположенных напротив Галаты, флот. Опасаясь, что он будет использован против них, они нанесли превентивный удар: их корабли пересекли Золотой Рог и подожгли многие из наполовину законченных галер. Следующей весной Кантакузин совершил ответное нападение – и потерпел поражение: начался внезапный шторм, экипажи византийских кораблей потеряли управление, и многие в панике попрыгали в море, а генуэзцы взяли брошенные суда на буксир. На следующий день корабли генуэзцев плавали туда-обратно в пределах видимости Большого дворца, таща позади себя по воде захваченные византийские знамена. Тем не менее Кантакузин сумел выйти из этой трудной ситуации достойно. Когда власти Генуи узнали о рейде через Золотой Рог, они быстро приструнили своих безответственных сограждан в Галате. Византийцам выплатили возмещение за ущерб и договорились продолжать делать вид, будто Галата использовалась генуэзцами исключительно с разрешения византийцев. Ее глава, подеста, назначался в Генуе, но по прибытии должен был предстать перед императором и принести присягу, как если бы он был византийским чиновником. Кроме того, помимо генуэзского герба, на стенах Галаты был изображен герб византийских императоров, и таким образом попранная честь была восстановлена.

В результате вовсе не арабы, латиняне, русы или кто-либо еще из старых врагов Византии поверг ее в кризис, из которого она уже не вышла. Это сделало маленькое, не слишком могущественное государство, которое когда-то было ее верным союзником.

* * *