Визионер

Мама хотя бы перестала причитать и постоянно виться вокруг Сони, как в первые дни. Видимо, поняла, что здоровье дочери уверенно улучшается и с аппетитом у неё всё в порядке. А раз так, то некоторыми правилами можно и пренебречь, чем Софья невозбранно пользовалась. Ну забыла перчатки и чулки надеть, что такого? Ну подол травой испачкала, чепуха какая. Главное, шляпку не забыть. Насчёт шляпки у мамы, видимо, был особый пунктик. Но это и стерпеть можно, тем более что облезлый нос никакую девушку не украшает. И чешется ещё.

В жаркие дни вместе с мамой и тётей Сашей они ходили плавать на ту же речку, где Фёдор обустроил кабинку для переодевания и отгородил купальню. И от кого, спрашивается, прятаться? До деревни пара километров по реке, местные там и купаются, а чужие на территорию усадьбы не заходят. Но мама настояла – мол, надо блюсти приличия. Один вопрос – перед кем?

Мама и плавание считала моветоном. Заходила в воду лишь по колено и дочери пыталась запретить погружаться глубже. Но тут уже Соня взбунтовалась. Да что же такое! Плавать она умела не очень хорошо и далеко забираться не рисковала. Но вода была такой прохладной и освежающей, а руки с каждым разом становились сильнее и держали её на поверхности всё лучше. Так что Соня гребла, пока хватало сил, под возмущённые причитания Анны Петровны на берегу.

Случилось за месяц и несколько дождливых дней. Но и в такую погоду можно было найти занятие. Сыграть в шахматы, карты или гусёк, почитать книгу. Мама с тётей Сашей постоянно рукодельничали, но, к счастью, уже не пытались приобщить к делу Соню. Поняли, что это напрасная трата сил. Однообразные увлечения ей быстро надоедали.

Иногда Соня ездила с Фёдором в деревню. Там можно было покормить и погладить лошадок на конюшне, купить свежей сметаны, забрать на почте газеты и письма. Последних, увы, было немного. Полина раз в неделю присылала короткие сообщения, написанные, судя по ужасному почерку, в кабине аэроплана во время полёта. Строчки были кривые, беспорядочные и стремительные, и Соня с грустью понимала, что подруга, хоть и скучает, но спешит вернуться в свою насыщенную, полную приключений жизнь. И события в той жизни происходят гораздо более увлекательные, чем составление гербария.

Ирецкий иногда присылал смешные открытки и пересказывал городские сплетни. Бывшие сокурсницы из гимназии хвастались, что собираются замуж или за границу, и спрашивали Соню о её планах. Она бы и ответила, но сама смутно представляла, что будет дальше. Однажды пришло письмо от Ганемана, в котором тот извинялся и сокрушался, что не усмотрел за ученицей. Хотя за что тут виниться? Сама куда-то помчалась, он тут при чём?

И ни одной весточки из сыскной полиции. А газеты после скандальных майских репортажей, кажется, вообще забыли про «невест» и Визионера и полностью переключились на предстоящий юбилей царствования императорского дома.

Гостей в Абрамцево практически не было. По выходным приезжал из города папа, и в эти же дни наведывался одышливый дачный сосед Бабунин. Тот сразу уводил отца в кабинет и часами выспрашивал, куда выгоднее вложиться – в нефть или золото. Никакого такта. Неужели не понятно, что занятому чиновнику тоже хочется иногда побыть с семьёй?

Что до тёмного провала в памяти, то никуда он за это время не исчез, как Соня ни пыталась с ним бороться.

За месяц с лишним она полностью погрузилась в размеренный дачный ритм, но сегодня утром почувствовала, что начала уставать от однообразия. «Надо что-то делать», – подумала Соня, но пока не решила, что именно. Мозг требовал работы, и простое чтение его уже не удовлетворяло. Библиотека в Абрамцево была неплохая, но по большей части состояла из дамских романов, к которым тётя Саша пристрастилась в последние годы. Сплошные охи-вздохи при луне и романтические томления. Никакой пищи для ума.

Увы, и этот день прошёл в ничем не примечательном порядке. С утра Соня сбегала в курятник, принесла на кухню три найденных яйца, попила парного молока, поболтала с кухаркой Варей. После завтрака сходила с хозяйкой усадьбы в крохотную домовую церковь, помогла прибрать могилы Мамонтовых – родителей, братьев и сестры тёти Саши, оставила там свежие цветы. Съездила с Фёдором в деревню, повязав для разнообразия на голову платок на манер деревенских девчонок. Привезла оттуда газет и свежей малины.

Потом обед, гербарий, книги, дневной сон… И вот уже день заканчивался, как всегда – вечерними посиделками на большой террасе. Соня забралась с ногами в кресло-качалку, вполуха слушая женские разговоры и рассеянно пролистывая «Московский листок». Самовар тускло поблёскивал под светом жёлтого абажура, вокруг суетились мотыльки, пахло свежей выпечкой и скошенной травой. Сумерки постепенно сгущались, скрывая деревья и соседние постройки. Мама с тётей Сашей вышивали и негромко обсуждали дела на завтра – что распорядиться приготовить на обед и не пополнить ли запасы пряжи. Соня иногда зачитывала им забавные новости. Всё как обычно. Мило. Расслабляюще. Скучно.