Вкус к жизни. Воспоминания о любви, Сицилии и поисках дома

Три поколения и две ветви семьи Лупо начинали работу, поджигая хворост, собранный на полях, чистили томаты, солили их, нарезали лук, подготавливали базилик, заполняли чан, а затем разливали все по бутылкам и убирали на хранение. Процесс занимал три дня подготовки (почистить и простерилизовать бутылки, собрать томаты), долгий день приготовления самого соуса, а затем еще день или два нужны были, чтобы соус остыл. В отличие от остальных семей, которые начинали эту работу в два часа ночи и работали до десяти часов утра, семья Лупо готовила свой соус после обеда и до ночи, поскольку их погреб располагался на юго-западном склоне холма. Поэтому в силу географических особенностей они были избавлены от давящей полуденной жары и дом хорошо проветривался, когда они открывали все окна.

План «Возьми с собой Зоэлу» был не так-то прост. Чтобы оторвать ее от Розалии, требовались огромные усилия. В большинстве своем детям не нравилось готовить соус. И они не готовили его ни с какой другой семьей, за исключением своей собственной. Его приготовление являлось семейной традицией, связанной с определенным риском. Это был невероятно тяжелый труд, и часто им не разрешалось даже находиться возле кипящего котла. К тому же дети быстро уставали и начинали ныть. Это была одна из причин, по которым так много семей готовили соус ночью, пока дети спят.

Отмывая маленькие порционные бутылочки, я высунула голову в дверной проем, чтобы поболтать с Зоэлой и Розалией.

– Ро-заа, – это было прозвище, данное ей женщинами, живущими на той же улице, поэтому я называла ее так же. – Мы с Зоэлой сегодня вечером будем готовить соус дома у Нунции, ты хочешь пойти с нами?

Они сидели на скамейке возле дома Нонны, убивая время за созданием видеоклипов на айпаде Зоэлы. Последний был триллером о гробах, спрятанных в соседней постройке от дома Нонны.

– Нет, я не могу пойти, у меня занятие по игре на кларнете.

– И то верно. – В прошлом году она получила место в городской музыкальной группе. В связи с приближающимся шествием на праздник святой Анны она должна была практиковаться следующие несколько дней. – Я не могу дождаться, чтобы послушать, как ты играешь. – Втайне я была взволнована, поскольку это значило, что я не получу от Зоэлы отпор. Мне на самом деле хотелось, чтобы она увидела, как появляется томатный соус, которым она наслаждалась каждый день, сидя за столом Нонны. И я хотела приложить свои руки к воплощению в жизнь этой древнейшей традиции города. Это казалось замечательным завершением лета.

День полз со скоростью улитки. Отдых после обеда, чтение. У меня даже был план насобирать каперсов, растущих в конце Виа Грамши. О том, что это такое, мне рассказала Джианна, живущая в доме над разросшимися лозами. Я никогда не видела растущие каперсы вживую. Еще она рассказала мне, что в некоторые годы ветер разносил семена, разбрасывая их между мощеными ступенями. Я собиралась набрать по меньшей мере две пригоршни, посолить их и положить сушиться рядом с томатами перед домом. Я намеревалась взять это все с собой в Лос-Анджелес, когда придет время закрыть мой чемодан.

Затем рано перед обедом зазвонил телефон.

Нонна ответила на звонок, раздраженная тем, что ей пришлось прервать свой полуденный отдых. Я слышала, как она отрубила: «Pronto?» – так громко, что было слышно наверху. Секунду спустя она крикнула мне:

– Pigghia u telefono. – Она воспользовалась сицилийским, сказав мне, чтобы я взяла трубку. Не итальянским. Что бы там ни случилось, это было срочно.

Через одну улицу от нас произошла автомобильная авария. Никто не пострадал, но один из водителей был англоязычным туристом. Он не говорил по-итальянски, а я была единственным человеком в городе, говорившим по-английски. Звонил сосед, поскольку им нужно было, чтобы я поговорила с англоязычным, и они надеялись, что я смогу побыть переводчиком и снизить накал страстей в сложившейся ситуации.

Когда я прибыла на место, я обнаружила мужчину сорока с лишним лет в узких джинсах и белой льняной рубашке. Он был шокирован, увидев, как я появилась из-за деревянной двери сквозного прохода между двумя улицами. Заметно напряженный и окруженный сицилийцами, он стоял в самом центре улицы. Назревал скандал.

Мы быстро обменялись любезностями и приветствиями так, как это делают люди, владеющие общим языком, в чужой стране. Он оказался музыкальным продюсером, отдыхающим со своей новоиспеченной семьей в сельской местности Сицилии; они снимали фермерский домик недалеко от места происшествия. Глава семейства выбрался в город за хлебом, только чтобы обнаружить, что все закрыто. Мужчина, чью машину он ударил, как я вскоре выяснила, был Калогеро, тот самый приветливый фермер с искренним смехом, который каждый год давал мне чечевицу, выращенную у себя на поле, чтобы я взяла ее домой в Лос-Анджелес.

Как только Калогеро увидел меня, он сразу же переключился: