Вкус к жизни. Воспоминания о любви, Сицилии и поисках дома

Зоэла схватила ложку с некоторым ликованием, которое появлялось исключительно в те моменты, когда взрослые приглашают ребенка впервые принять участие в каком-то деле, прежде ему неизвестном. Она посмотрела на меня, ища моего согласия. Несмотря на очевидный риск огня, дыма и обжигающих жидкостей, было исключено, что я откажу ей в таком мгновении.

Я отошла немного назад, пока все трудились над молчаливым ритуалом. Девятилетние ручки Зоэлы делали что-то, что прежде делала ее бабушка, вполне возможно, делал ее отец. Это было коллективным, практичным, исцеляющим с помощью непрерывности, которая здесь требовалась. Так продолжалось некоторое время, а потом Мария Пиа нарушила тишину.

– Tutte le cose in questa salsa vengono da qui. – Все, что есть в этом соусе, пришло в него отсюда. – Она сделала ударение на «отсюда» и затем указала на открытое окно прямо над котлом, на поля в отдалении, обрамленные панорамным окном из камня. – Tutto viene da questo terreno. – Все пришло с этих земель.

Зоэла посмотрела вверх и наружу, я последовала за ее взглядом. Была видна долина, гряда гор на расстоянии где-то в двадцать миль. Склоны были исполосованы багровым – цветом летнего урожая томатов.

– Это наш маленький кусочек земли, – продолжала Мария Пиа, подойдя ближе к Зоэле. Она встала позади нее и положила на руку Зоэлы сверху свою руку, чтобы помочь ей перемешивать. Работа была тяжелой и утомительной. Я была готова помочь, но Мария Пиа чувствовала и это тоже. Зоэла с облегчением приняла помощь, но совершенно не собиралась покидать свой пост.

Она стояла мужественно, ее девятилетнее тело было таким же решительным и преданным действию, как и любое другое из занятых приготовлением соуса в этой комнате. Мое сердце расцвело от радости. Я восхищалась этим созданием. Она была таким ребенком, который, как я себе и представляла, превратится в женщину, которая не испугается, столкнувшись лицом к лицу с жаром и огнем жизни, и продолжит помешивать свой чан. Которая будет ценить землю, на которой мы стоим. Которая будет знать, куда бы она ни отправилась, что она – часть нашей совместной земли. Это было вложено в значение ее имени, Зоэла – кусочек земли.

Мы провели там еще час. Я разливала соус по бутылкам, я мешала соус в котле, я солила томаты, я училась открывать сердце плода древним способом, погружая большой палец в центр, где раньше был стебелек, и добираясь до сердцевины. Мы с Зоэлой пропахли дымящей эвкалиптовой древесиной, базиликом, луком и морской солью. Они были в наших волосах, в нашей одежде, проникли нам под кожу. Я вспомнила, как пахло от Саро, когда он возвращался в нашу крошечную квартиру во Флоренции каждый вечер после работы в «Acqua al 2». Это был заманчивый, живой запах, и я не желала, чтобы он покидал меня.

Я отправилась в постель в тот вечер уставшая, но в моей голове плясали сливовые помидоры. С ребенком, дочкой шеф-повара, мешающей соус в чане. Как мне хотелось, чтобы Саро находился там и видел все это. И я чувствовала, что он каким-то образом был там. Я чувствовала это так же, как чувствовала, что он ждал меня в то утро, когда мы попрощались друг с другом.

Мудрецы и святые

Я проснулась в свой сорок четвертый день рождения, думая про фенхель и поэзию Саро. Это было последнее утро, которое я проведу один на один с Нонной этим летом, перед тем как в обед приедут мои родители. Через несколько дней мы с Зоэлой отправимся в Рим, а оттуда обратно в Лос-Анджелес. Я слышала звук наполняющегося водой резервуара над стропилами спальни, который невозможно было спутать ни с чем. Воду в городе давали один раз в неделю с гор, и жителям позволялось наполнить свои резервуары на неделю вперед. Журчание воды отдавалось эхом от мраморных полов, проникая сквозь каменные стены. Оно было достаточно громким, чтобы разбудить меня. Зоэла все еще спала.

С первого этажа доносился запах чистящего средства. Я слышала, как Нонна передвигает стулья. Судя по всему, она энергично мыла полы. Уборка была для нее медитацией, традицией для окончания наших поездок. Мои родители должны были приехать через несколько часов, и определенно нам предстояло принимать непрерывный поток посетителей. Ее уборка могла оказаться моим последним шансом, чтобы поговорить с ней тихо, только вдвоем, лицом к лицу.

Я привела себя в порядок, завязав волосы и накинув поверх пижамы халат. Скорее всего, нам помешает кто-нибудь из проходящих мимо – обитатели Виа Грамши, идущие за хлебом, несущие свежие овощи с поля, вывешивающие постиранные вещи, или торговцы, продающие свой товар.

Они бы обязательно просунули голову в дверной проем, ведущий в кухню, чтобы поделиться местными новостями, или сплетнями, или тем, что их беспокоит. Поэтому я хотела достойно выглядеть, но не была готова полноценно одеться. А спустя три лета, проведенных вместе, Нонна знала: если я сижу у нее за столом в пижаме – я не спешу.