Вкус Парижа [Литрес]

– Я это утром нашла и сразу вспомнила всё, что ты мне рассказал про телефонные подстанции. Тут же сняла трубку и пожаловалась оператору, что забыла номер телефона, с которым меня соединяли вчера вечером, а мне, мол, необходимо снова с ним связаться. И когда услышала, что это был Рамбуйе, ужасно расстроилась.

– Лучше бы ты мне доверяла, – сказал я устало.

– Марго позаботилась, чтобы я в любом случае узнала о вашем свидании. Консьержка передала мне вот эту писульку.

Она выложила из сумочки на стол смятую записку, я развернул её. Незнакомым почерком было написано: «Ты всё ещё сомневаешься? Сегодня вечером я поведу тебя под мост и там докажу истину. Жду тебя в „Ля Тур д’Аржане“. Целую, обнимаю. Твоя М.»

Я потёр лоб:

– По-моему, сразу ясно, что это прислано нарочно.

Елена покраснела, отвела глаза:

– Записка была запечатана. Но от неё так несло той же «Шанелью», что я не выдержала и вскрыла конверт.

– Никто не говорил тебе, что слежка за мужем не приводит ни к чему хорошему?

– Я бы никогда не сделала этого, если бы до этого не обнаружила, что ты собираешься встретиться с ней тайком от меня, – голос её сломался, и глаза заблестели. – Я больше не доверяла тебе.

Дерюжин хлопнул ладонью по столу:

– Саша, а как Елена Васильевна сообразила спрятать пистолет в тайник, а? Такой находчивой и смелой женщины ещё поискать!

Все незатейливые похвалы, шутки и замечания, всё, что говорил боярин, Елена воспринимала по-дружески и без малейших обид. Почему она отказывалась так же воспринимать мои слова?

На сцене Маруся как раз страстно выводила:

– Ах, как мириться мне с такою болью, я не знаю…

Я тоже не знал, поэтому просто сказал:

– Я всего-навсего берёг тебя. Из-за этой твоей дурацкой ревности ты едва не погибла.

– Ни секунды я не ревновала! С какой стати? Если бы я ревновала, я бы не потащила Дмитрия Петровича на свой позор любоваться. Я знала, что ты надеешься уличить Марго, – к Елене вернулись её прежние уверенность и энергия. – Но я лучше тебя представляла, на что она способна, поэтому страшно испугалась за тебя.

Это признание подействовало на меня сильнее выпитой водки:

– У меня не осталось выбора. Инспектор продолжал талдычить своё: «У мадемуазель Креспен алиби». Это проклятое алиби защищало негодяйку, как чеснок от вампира. Я был уверен, что убийца – она, но доказать этого не мог. Я решил предложить ей сделку: вернуть ей браунинг в обмен на письменное признание. Но когда я позвонил ей, ее алиби размокло, как бумажный кораблик в воде. На мой звонок ответила женщина, которую я принял за Марго, потому что сразу узнал характерный хрипловатый голос и тягучие интонации. Что это не сама Марго, я понял только, когда она не узнала меня и приняла за журналиста. Это была её мать.

Елена оперлась подбородком на сплетённые пальцы:

– Да, у матерей и дочерей часто по телефону голоса и манера разговора совершенно неотличимы. Наверняка Марго заранее это подстроила. Небось, ещё когда настаивала на встрече с Люпоном, она уже решила, что либо он вернётся к ней, либо она его застрелит. Поэтому и пистолет взяла. Естественно, она понимала, что первым делом подумают на неё – её звонки в ресторан, их отношения… Но сообразила, что если каким-то образом вынудить Клэр позвонить в Рамбуйе, и уговорить мать ответить вместо нее, то у неё возникнет алиби.

– Неужто мать согласилась? – сморщился Дерюжин.

– Вряд ли она знала о планах дочери. Марго могла придумать какой-нибудь предлог: что скрывает от Клэр свое свидание, может, даже откровеннее: «Мама, у моего любовника ревнивая жена, нельзя, чтобы она узнала, что я с ним. Выручи, если кто-то позвонит, ответь вместо меня, никто не различит нас по голосу».

Удивительно легко моя жена придумывала способы обмана.

– Может, сказала, что случайно попала в нехорошую историю, – подхватил Дмитрий.

– Что угодно. Главное – она убедила мать прикинуться ею. У неё появилось доказательство, что она сидела дома.

Дерюжин подёргал ус:

– Но как она могла быть уверена, что Клэр ей позвонит?

Я отщипнул виноградину:

– Она позаботилась об этом в их предыдущем телефонном разговоре, попросила болтушку дать ей знать, с кем Люпон уйдёт из ресторана. Ту хлебом не корми, дай поучаствовать в чужих страстях.

– Разве можно было на это положиться? Клэр могла забыть, раздумать, не успеть, не дозвониться!

– При обычном течении дел могла. Но возможность первой сообщить любовнице о том, что Люпон ранен или убит, Клэр упустила бы, только если бы её саму застрелили с ним заодно. На звонок, как мы уже установили, ответила мать Марго. Как ей и было велено, прикинулась дочерью. Может, узнав об убийстве, она испугалась и зазвучала немного невпопад, но это вполне объясняло потрясение от страшной вести. Как бы то ни было, выдать собственную дочь мать не могла. Так что вынуждена была помалкивать.

Елена вытащила из сумочки сигаретную пачку, Дерюжин заметил и покачал головой. Она послушно бросила пачку в тарелку с объедками. Меня покоробило, что он ей указывал, а ещё неприятней было, что моя жена беспрекословно послушалась полковника.