Вкус шалфея

Мама Элия вышла из-за стола и подошла к ней, опускаясь на белый стул из кованого железа напротив Луми. Она зажгла спичку и свечу цвета хурмы в центре такого же стола между ними. Она осторожно провела рукой по шрамам, ведущим из уголка глаза Луми к краю губ.

– Кажется, эти ожоги хорошо зажили, – заметила она. – Я услышала о произошедшем от твоей матери.

Она медленно покачала головой.

– Я поразмыслила над ситуацией. Это сделала женщина, m’ija.

Живот Луми скрутило. Теория Жюльена подтвердилась.

– Но почему? – спросила она.

Мама Элия вздохнула, усаживаясь на стул.

– Не знаю, скорее всего, дело в ревности. За свои 86 лет я видела, как женщины направляют такую ненависть на других женщин, и почти всегда дело было в зависти. Но я дам тебе один совет, m’ija, – не пытайся отомстить. Справедливость в руках Создателя.

Луми кивнула, словно в тумане.

Мама Элия заглянула в крошечный огонек.

– А что касается мужчины… хм-м-м, – она сделала паузу, и ее губы изогнулись в улыбке. – Это высокий человек, – она сжала руку Луми. – Не все потеряно, m’ija. Следуй за своими чувствами. – Она вскинула бровь. – Чувства не лгут, и они проведут тебя сквозь… это, – она сделала круговое движение рукой над головой Луми.

Девушка вздохнула и, уперевшись локтем на стол, положила голову на руку.

– Последние недели были сплошным хаосом. Во-первых, из-за него… а теперь и моей матери. Я приехала сюда, чтобы сбежать, отдалиться, и именно сейчас мами решает сказать: «Знаешь что? Помнишь историю с твоим отцом? Все, чему я учила тебя? Это ложь».

Мама Элия нахмурилась и внимательно посмотрела на Луми и отчаяние на ее лице.

– Твоя мама – суровая женщина, – просто сказала она, – прожила большую часть жизни, сосредоточившись на том, чего не хочет. Так что… вот тебе пример, – загадочно заметила Мама Элия.

Она легонько похлопала Луми по руке.

– Пришло время закрывать магазин, – сказала она, многозначительно глядя на потемневшие окна. Луми медленно встала. Мама Элия снова обняла ее и в этот раз долго не отпускала: – Да сопутствуют тебе любовь и свет. Да пребудут с тобой силы, m’ija, – сказала она.

Луми почувствовала, как в груди стало легче, и она обняла Маму Элию в ответ. Женщина пахла ладаном и agua florida. Луми этот аромат показался успокаивающим.

– Спасибо, Мама Элия, – прошептала она. – Скоро увидимся.

Мама Элия добродушно кивнула.

– Передай привет маме и Анахильде, – Луми кивнула и, попрощавшись с Мамой Элией, пошла к двери.

На другой стороне улицы на станции ждал автобус. На табличке было написано «Майами-Бич». Лу-ми кинулась туда и запрыгнула в автобус, закинула монетки в аппарат и уселась прежде, чем он сдвинулся с места. Девушка смотрела на размытые магазины и людей Калле-Охо, мелькающие за окном, ощущая на языке послевкусие лимонада Мамы Элии.

Когда автобус остановился на пересечении Коллинс авеню и 41-й улицы, Луми вышла и направилась по узкому тротуару, ведущему мимо элегантного отеля, прямо на прогулочную дорожку. Луми видела, что на пляже все еще находились люди, и решила прогуляться к воде. Она сняла сандалии и взяла их в руку.

Глубоко вдохнула морской воздух, позволяя ему окутать ее и поиграть с ее кудрями. Ветерок ласкал ее, а мысли побежали к волнам, мимо волнорезов. В этот момент ответы были не нужны, она просто хотела побыть здесь.

Когда прохладный ветерок стал холодным, последние семьи и парочки с собаками собрались и покинули пляж, Луми поняла, что нужно делать. Ей нужно позвонить. Девушка достала телефон из кармана по пути обратно на автобусную остановку и поискала номера под буквой «Р».

– Corazon^[37]! Думал, ты забыла обо мне, – услышав голос Ричарда, Луми не смогла сдержать улыбку.

– Mi amor, – она послала воздушный поцелуй в трубку. – Послушай, мне понадобится твоя помощь.

* * *

Когда Луми добралась обратно к Инес, цикады во дворике перед домом пели во всю. Она оглядела дом в стиле ранчо, в котором выросла. Ставни отваливались, чего раньше она не замечала, а в верхнем левом углу краска начинала отслаиваться. Фасад словно бы потускнел всего за несколько часов.

Свет приглушили поэтому Луми решила, что мама и Анахильда уже пошли спать. Она зашла в маленькую кухню за стаканом воды и увидела Инес, сидящую за обеденным столиком и складывающую хлопковые салфетки в маленькие квадратики. Добравшись до размера спичечного коробка, она снова расправляла их и начинала заново.

Луми села за стол, а Инес все продолжала складывать, разворачивать и снова складывать, сосредоточившись на квадратиках салфеток. Молчание затянулось, и Луми вспомнила про стакан. Достала кувшин с водой и услышала позади себя тихий голос.

– Я же объяснила, почему так поступила.

Луми развернулась, но Инес все еще смотрела на салфетки. Она осторожно подошла к столу, взглянула на лицо матери: ее глаза были устремлены на стол. Руки зачесались от желания обнять ее. Вместо этого Луми спросила чуть ли не шепотом:

– Мами, почему ты решила, что я стану судить тебя?

Инес покачала головой.

– Не знаю, m’ija. Наверное, потому что так делали все остальные.

– Ты любила его, мами?