Вкус терна на рассвете

За леском на пустыре строили новый дом, и одна женщина, мастер с этой стройки, приметила Гая. Как-то Бабуркин, подозвав его в лесочке, давал ему сахар, и тут женщина подошла к нему. Она жила на Сходне, имела собственный дом, ей нужен был хороший дворовый пес. Бабуркину хотелось чего-нибудь получше для Гая, но его тревожила новость, которую сообщил ему знакомый из ЖЭКа, — надо было вскоре ждать очередной облавы. Это, а также сомнение, что с Жанной вряд ли что-либо выйдет, заставило его решиться. Он сам изловил Гая и отвез его к женщине на Сходню.

Через неделю Бабуркин встретил женщину и спросил, как поживает Гай на новом месте.

— Сбежал куда-то, — равнодушно ответила женщина. — Голову вывернул из ошейника и сбежал.

— Надо дать объявление, — заволновался Бабуркин. — Ведь может совсем пропасть собачка.

— Какое еще объявление? — удивилась женщина, уставив на Бабуркина серые, в коричневых крапинках глаза. — Из-за кобеля? У нас сейчас сдача дома, комиссия за комиссией, нет у меня времени этим заниматься.

— Я вам сам напишу, размножу на машинке, — предложил Бабуркин, — а вы уж расклейте их на столбушках станции.

— Ладно, наклею, — пообещала женщина и ушла к бульдозеру, утюжившему двор перед новым домом.

Бабуркин попросил знакомого журналиста перепечатать на машинке объявление в десяти экземплярах и отнес бумажки женщине. Но по тому, как она брала, как небрежно сунула в карман плаща, он засомневался, что она выполнит обещание. И решил сам съездить на Сходню, посмотреть.

Все оказалось намного хуже, чем предполагал Бабуркин. Соседи рассказали, что женщина уезжала на работу и оставляла собаку на целый день без корма и воды. Жила женщина в доме одна, раньше была дочь с нею, теперь вышла замуж и живет в Москве. Хозяйка приезжает всегда поздно, а иногда и по нескольку дней отсутствует. Гая соседи видели, приметили; в последний раз он дня два бегал по улице, сорвавшись с цепи, потом исчез куда-то.

Бабуркин прошел по прилегающим к станции улицам, осмотрел все телеграфные и фонарные столбы — объявления о потере собаки не было. Отстроенный дом сдали, и той женщины-мастера Бабуркин не смог найти, как не мог ее ни разу застать дома. Собаку надо было искать самому.

Он каждый день стал ездить на Сходню. Почему-то неотвязно ему думалось, что Гай попал в беду.

Он исходил все улицы по обе стороны от железной дороги, а городок был немалый. Познакомился со многими собаководами, его уже вскоре примечали на улицах. Известил участкового, зашел в школу и попросил помощи у пионерии. В милиции и школе пришлось поднаврать, чтобы имелся резон для поисков собаки, — Бабуркин сочинял, что пес спасал утопающих людей и потому представляет для общества большую ценность. Черный одышливый толстяк-участковый и пионерия школы поверили ему и охотно согласились помочь. В школе образовался даже особый штаб.

Но дни бежали, а Гай не находился. Вторая неделя уже пошла, и Бабуркин чувствовал, что с каждым днем резвости в нем становится меньше. По утрам текла из носу кровь, о чем он жене не говорил — и без того Павловна уже давно ворчала на него за эти поездки на Сходню.

Гай не находился. Шла уже вторая неделя к концу, и жена решительно настаивала, чтобы поездки на Сходню прекратились: кончится тем, что он сляжет. Бабуркин и сам чувствовал, что такое может случиться, но знал он и то, что Гай жив, что пионеры бегают по всему городку, ищут его и если немного еще подождать, то что-нибудь и выпишется доброе, возможно.

В один из этих дней Бабуркин вернулся домой и лег на диван. Затылок сразу затяжелел, и по нему что-то с напором пошло вверх. Рыжа принесла свой порванный мяч, потом пластмассовый детский автомат, приглашая хозяина поиграть, но, видя, что тот безучастно лежит, сложив руки на животе и прикрыв глаза, сама прилегла на коврик. Откинув лапой лохмы волос с морды и устроив себе гладко зачесанную назад прическу, она выставила круглые, чуткие глаза с длинными ресницами и нежно уставилась на хозяина.

Когда пришла Елизавета Павловна, Бабуркин лежал с мокрым полотенцем на лбу, заткнув нос окровавленной ватой. Рыжа схватила хозяйку за юбку и, не дав ей переобуться, потащила за собой в комнату к дивану. Присев и царапая когтями по полу, она стала громко скулить.

Елизавета Павловна, отдуваясь и тяжко ступая горячими ногами по прохладному паркету, ходила по комнате, собирала разбросанные собакой мячи, автомат, калоши, старую куклу, складывала в угол, где лежало все Рыжино, и ворчала: