Вкус запретного плода

— Но то, что теперь он является полноправным хозяином шикарной недвижимости почти в самом центре, его не расстроило ничуть. Утверждают оба, что время, когда погибла Анастасия Скворцова, они провели в постели. Попробуй доказать обратное! Уже адвоката наняли. Тухлое дело, товарищ капитан.

— Они все у нас такие, Егорова. Или через одно. Ни разу за всю мою практику у меня не было, чтобы убийца сам пришел с повинной. Ни разу. Ладно, все. При родителях никакой работы. Они не любят таких разговоров.

— Хорошо. — Она стиснула пальчики в кулаки. — Я вообще буду молчать.

Свое обещание Егорова выполнила. Молчала, как немая, почти весь вечер. Мама недоумевала. Отцу это нравилось. Он не любил болтливых женщин.

Как Кирилл и подозревал, на выкопанных грядках тлела ботва, а в ней пеклась картошка. Ароматный дым низко стелился над участком, путаясь в смородиновых кустах седым палантином. Отец в старой телогрейке и списанных в утиль кроссовках Кирилла ворошил палкой костер, выкатывая испекшийся картофель.

— Ох, хороша картошечка! — причмокивал он языком и приставал к Егоровой: — Вы ведь небось ни разу такой и не пробовали, товарищ лейтенант?

Почему-то он сразу начал ее так называть. Видимо, почувствовал, что между его сыном и этой девушкой с обветренными губами нет и не может быть ничего серьезного. А значит, и имя ее запоминать не нужно.

Мама сразу повела себя иначе. Она пристально осмотрела Егорову, приветливо улыбнулась и поспешила в дом, накрывать на стол. Но успела спросить, останутся ли они ночевать.

— Нет, мам. Лейтенанту надо домой. Сюда попали, уж извини, по воле случая.

— Да? И что за случай? — Мать обиженно поджала губы.

— Пробки. Пятница. — Кирилл виновато улыбнулся.

Мать ушла и через минуту загремела посудой в кухне, окна которой выходили в огород. Посудой она гремела сердито, обиженно. Кирилл тут же пожалел о своих словах.

— Были бы у меня внуки, — упрекнула она за ужином, — я бы тебе не надоедала с просьбами заехать, проведать мать.

— Не обижайся. — Кирилл накрыл ее руку своей. Постучал вилкой по пустой тарелке. — Рагу восхитительное, мам. И картошка печеная. И огурчики. Все супер. Не обижайся. Работа.

— А вы… — Мать обернулась на Егорову, сидевшую, как на электрическом стуле, на расшатанной дачной табуретке. — Вы тоже своих родителей не навещаете?

— У меня они далеко. Сестра еще есть. Общаемся по телефону. По скайпу, — отчиталась Егорова, порозовев лицом.

— Как часто? — не унималась мать.

— Почти… — Она бросила на Кирилла виноватый взгляд и призналась: — Почти каждый день.

— Вот! Почти каждый день! А ты звонишь раз в неделю. А когда звоню я, ты сбрасываешь. Или не отвечаешь. А все твоя работа, сынок. А тебе уже тридцать пять лет. Я хочу внуков!

— Мам. — Кирилл кисло улыбнулся. — Для начала надо завести семью. Только тогда будут внуки.

— Так заводи! — вдруг не принял его сторону отец. — Ты здоровый мужик. Что тебе мешает?

— Некогда, — буркнул Кирилл, трижды пожалев, что притащил к родителям Егорову.

Станет теперь тайно злорадствовать, что родители его строят, как пацана. Но она неожиданно за него вступилась.

— Простите меня, пожалуйста, — произнесла она негромко и жалко улыбнулась его маме и папе. — Но с нашей работой действительно никакой личной жизни не может быть. По себе знаю. Как только мой очередной парень узнает, где я работаю, так сбегает.

Это она врет, решил тут же Кирилл. Не было у нее никаких бегающих от нее парней. Кошка, или собака, или плюшевый медведь, вот и вся компания Егоровой.

Родители ее заступничество восприняли благосклонно. Сразу заговорили с ней наперегонки. Принялись задавать вопросы о ее семье, детстве, о том, как она могла додуматься до того, чтобы пойти работать в полицию.

— Это же не женская работа, — заметила мама, подкладывая Егоровой на тарелку еще мяса.

— Наверное, во мне мало от женщины, — кисло улыбнулась она и с обреченным вздохом взяла в руки вилку.

От ребенка в ней много, вдруг подумал Кирилл, вспомнив ее мохнатые тапки и острые коленки на фотографии в соцсетях. От неуклюжего некрасивого подростка, рыдающего в подушку, когда красивые ровесницы бегают на свидания.

— Что вы такое говорите, Леночка! — воскликнула мать. — Вы славная девочка. Вам просто некогда заняться собой.

Леночка! Надо же! Мать запомнила, как ее зовут? С первого раза? Он лет пятнадцать назад привел свою девушку домой, знакомиться с родителями. Так вот мать намеренно весь вечер путалась и называла ее разными именами, то Маргаритой, то Виолеттой. А звали ту Милена. Точно не перепутаешь. А мать притворно смущалась и извинялась без конца. Но правильно так ни разу ее и не назвала. А Егорову Леночкой!

Неужели та ей понравилась?

Когда ехали домой, он без конца косился в ее сторону. Все пытался рассмотреть в ней женщину, пусть и не очень ухоженную. Ну не выходило. Сквозь ее удобные наряды вообще ничего не было видно. Широкие штаны скрывали ноги и зад. Рубашка в клетку размера на два больше. Мешковатая куртка. Лобастые ботинки на толстой подошве. Она будто специально убивает в себе женщину подобной одеждой.