Влада. Перекресток смерти

– Не буду я счастлив, раз ты покидаешь меня! Ты должна бороться, отец неправ! Если ты не будешь бороться… Я тоже тогда уйду, и никогда больше никого любить не буду!

Женщина качает головой. Мальчишка, отвернувшись, бросается бежать, размазывая слезы загорелыми кулачками.

Видение остановки под дождем уносится, плывет, бледнеет.

Показывается другое. Изящная девушка, стоя в кафе за высоким столиком, радуется весеннему дню, отпивая ячменный кофе и поглядывая в окно, за которым сияет апрельским солнцем Большая Конюшенная улица. Прохожие идут мимо, разглядывать их интересно, будто в кино. Один из них вдруг привлекает внимание: горбоносый, смуглый парень, не такой, как другие. Он ловит ее взгляд, останавливается. Решительно входит в кафе, направляясь прямо к ней.

– Я Демид, – он с улыбкой протягивает ей руку. – А как тебя зовут?

Неимоверная наглость, сразу на «ты»! Да таких кавалеров она привыкла отшивать пачками. Она-то умеет находить ядовитые словечки и отпускать шуточки. Набрала воздуха, и…

– Тая, меня зовут Тая, – неожиданно смущается самая боевая отличница в институте. – Демид – удивительное у тебя имя.

Кафе, залитое апрельским солнцем, тоже блекнет и исчезает. Бесплотные тени мелькают вокруг, звучит едва слышный шепот, мелькают призрачные пауки.

Пауков тренирует хозяин, но не тот, кто называл себя Демидом. Юноша, отдаленно похожий на него, только в старинной одежде. Нежить шипит, но подчиняется каждому движению хозяина. Взмах, бросок, снова бросок, и паучья плеть в сотни метров обрушивается на пустынное поле…

Уже не Гильс и не его отец Демид Муранов, а предки их рода, гораздо более древние…

«Это не мои воспоминания… Это родовая память Мурановых, кажется… Вот что я вижу сейчас… – слабо мерцали мысли. – Утонуть в глазах моего любимого – не думала, что это может быть по-настоящему… Или это другое – остатки моего дара, полученного от матери? Что это?.. Так или иначе, но в этом должен быть какой-то смысл.

Сколько тайн я теперь знаю, сколько всего увидела из жизни семьи правителей нечисти! Но смысла еще не поняла. Точно знаю одно: я еще не во Тьме, будто время замедляется. Это не янв, здесь нет ничего материального. Только призраки домов и улиц, хотя места знакомые. Наверное, меня несет по кругу к воронке, и сейчас я в каком-то промежуточном мире. Самый дальний янв, его кромка, наверное…»

Перед глазами снова и снова проносились видения, которые менялись, как живые картины. За несколько секунд мимо пролетали дни и годы, мелькали лица, слова. Особенно яркое видение пришло, как волна, захватив ее полностью, и Влада поняла, что видит уже не отца, не деда или прадеда Мурановых, а кого-то очень древнего, давно ушедшего из мира.

Багровые огоньки мерцали в темноте леса. Ночь полнолуния была ветреной, и вековые стволы, качаясь, протяжно скрипели под натиском урагана.