Владимир

– Когда князь Святослав ушел отсюда, совсем не стало житья болгарам… Императоры ромеев прокляли патриарха Дамиана – так он и умер. Ныне прокляты мы, все нас гонят…

– У вас есть другой патриарх, своя церковь.

– Митрополит Севастийский, что сидит в Средеце, у ко-мита Аарона, служит патриарху константинопольскому, он не отец нам!

– А митрополит кесаря Романа?

Епископ Неофит не ответил на вопрос князя Владимира, а грустно покачал головой.

– Кесарь Роман – недостойный внук Симеона, прибывший к нам из Большого дворца. Нет Болгарии, нет кесаря -сироты мы, княже, потому и просим: возьми нас на Русь!

Нет, князю Владимиру в Болгарии не к кому идти, не на кого опереться, и он велит тиверцам и уличам твердо стоять на берегах Дуная, стеречь землю, а сам возвращается в Киев.

2

2

Из года в год, изо дня в день комит Самуил готовился к битве с Византией.

Он знал, что битва эта будет последней, решительной и что после нее Болгария либо, объединив все свои племена и роды, станет великой, единой, как при Симеоне, либо будет расчленена и очутится в рабстве.

Впрочем, сильный, свободолюбивый Самуил не верил, не Допускал даже мысли, что Болгария может пасть в этой борьбе. Тысячи и тысячи болгар готовы были по первому же его зову взяться за луки и мечи, к Самуилу шли и шли тысячи славян – беженцев из Пелопоннеса, Фракии, Македонии, придунайской низменности, к нему бежали армяне, грузины, арабы, которых императоры гнали из родных земель и поселяли в фемах Византии.

О готовящейся борьбе знали и поддерживали Болгарию немало государств того времени; Угорщина посылала в Болгарию своих послов и охотно принимала болгарских послов у себя, германский император обещал Болгарии помощь в борьбе с императорами ромеев. И неудивительно – взаимоотношения между двумя империями, которые в равной мере стремились господствовать над всем миром, все больше обострялись. Болгария через бежавших из Византии знатных армян была связана с далекой Арменией; в Охриду наведывались и благовестники – епископы римского папы.

Единственным местом, куда не обращал своих взглядов Самуил, была, видимо, Русь, задунайские земли, но к тому были свои веские причины.

В Болгарии достоверно знали, почему, с какой целью приходил к ним князь Святослав. Он не порабощал болгар, не брал с них дани, не лишил кесаря Бориса короны и пальцем не коснулся древних сокровищ каганов. Напротив, он оставил Борису корону и сокровища, вместе с болгарами пошел против Византии, бился с Иоанном Цимисхием в долине за Родопами. Ради счастливого будущего Руси и Болгарии сидел осажденный в Доростоле и, заключив с Цимисхием мир, погиб по пути на Русь, у порогов Днепра…

Но в те времена границы между Болгарией и Русью сходились на Дунае, а теперь вся придунайская низменность и вся Южная Болгария до самого Русского моря была покорена ромеями; между Болгарией и Русью выросла стена.

На севере от Охриды, среди гор, высится скала, которую до сих пор еще называют горою Симеона. Там, по преданию, знаменитый каган-император собирал своих бояр и бондов, когда держал совет перед новым походом.

Это чудесный уголок. Там с высоких плоскогорий видны на севере Пологи, Овче Поле раскинулось за Вардаром на востоке, Преспа высится на юге, Гомор на западе – горы, бесконечные горы, ущелья, реки, темные леса, тучи ползут и ползут по скатам.

Самуил любил эту гору. Не раз, покинув Охриду, он направлялся с небольшой дружиной по ущелью Черного Дри-на на север, у Струга сворачивал направо, поднимался по крутым тропам, над которыми склонялись сосны и пихты, все выше и выше и доезжал до верховья горы Симеона.

В вечернюю пору здесь царили тишина и покой; воздух был так прозрачен, что, казалось, светился; вокруг, словно на страже, стояли горы; огромное багряное солнце опускалось за Гомор, а за ним где-то далеко пламенели воды Адриатического моря.

– Гляди! Гляди! – говорил Самуил сыну Гавриилу. – До чего хороша наша Болгария… Клянись, что всегда будешь ее любить, а понадобится – и отдашь за нее жизнь.

Император Василий понимает, какая угроза нависла над Византией. Если Империя не выдержит натиска Самуила, на Византию двинется Русь, следом за ней Угорщина, Чехия, Польша, Германская империя, Малая Азия.

И Василий гонит все мужское население фем в свои легионы, затрачивает последние динары, чтобы вооружить их, одеть и накормить. Он готов на любую жертву, только бы заключить мир с прочими землями. Опустошив свой Большой дворец, он собирает дары и посылает василиков в Кведлин-бург, в Грузию, Армению, в города Италии, чтобы обмануть, усыпить соседей.

Не веря своим полководцам, император объявляет, что самолично поведет вийска против Самуила. Закончив все приготовления, он велит позвать к себе диакона Льва, известного в Константинополе историка, который записывал подвиги Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия, за что и получил от последнего серебряную чернильницу.

– Ты, диакон, поедешь со мной в поход против мисян и, надеюсь, достойно опишешь победу ромейского воинства.