Владимир

– Думает князь Владимир идти на Дунай, – промолвил Волчий Хвост.

Как ни были пьяны бояре, но задумались, зашипели:

– Неужто снова затевает брань с ромеями? Эй, воевода, ныне не те времена. Византии нам не одолеть.

Все взволновалось, закипело.

– Уж очень быстро стареет наш князь. Впрочем, и не диво: кто старого держится, сам стариком станет. И пусть! Есть княжьи сыновья в городе Киеве, не робичичи, а истинно княжьего рода…

– Тихо, бояре, – промолвил Волчий Хвост, – шум большой подняли, еще кто услышит.

Воротислав обнаглел и не таился:

– А ежели кто и услышит, то разве мы не можем помолиться за князя Владимира со чадами, а такожде и за сына Ярополка, истинного князя Святополка?

Поздно разошлись гости от воеводы, во дворе зацокали посохи по твердой земле, и все утихло.

В светлице опустело. Павма убрала со стола и погасила свечи.

У постели стоял воевода: вытащив мех, привезенный из далекого похода, он перебирал диргемы, динары, драхмы -золото, точно желтый ручеек, струилось в его руках.

5

Теперь никто никогда бы не узнал Малушу. Шестьдесят лет для человека, пожалуй, не так уж много, однако на долю девушки из Любеча выпала тяжелая жизнь, слишком дорогой ценой пришлось платить за нее.

Тоненькая, сухонькая, с поседевшими на висках волосами, со смуглым, высохшим лицом, изрытым глубокими морщинами – только выразительные карие глаза еще напоминали о молодости, – кто бы подумал, что эта женщина когда-то была проворной, живой, веселой девушкой, ключницей Малушей?! Старые люди поумирали, молодые ее не знали. Она давно умерла для всего мира.

Однако мир не умер для Малуши. Ей хотелось знать, что делается в Киеве, в землях Руси, и она допытывалась у всех и каждого, как живет, что делает, в каких землях бывает ее сын Владимир.

Малуша знала, когда пошел он с дружиной в червенские города, в земли радимичей и вятичей, на черных рбулгар, а оттуда к Джурджанскому морю, на самый край Руси. Знала Малуша и о том, что повсюду судьба даровала сыну победу. Впрочем, кто же этого в городе Киеве не знал?!

Материнское сердце всегда одинаково. Того, о чем рассказывали люди, Малуше было мало. Ей хотелось знать, как воюет князь, не задела ли его вражья стрела, что ест, как спит. Будь только возможно, она поздней ночью пошла бы босая по колючей степной траве к кургану, у которого ночует Владимир, села бы тайком у его изголовья и сидела до самого рассвета, а там легким облачком поднялась и летела бы следом за ним и всем его войском.

И она действительно знала о сыне гораздо больше других. Ведь ходил с Владимиром в походы, оберегал его и, возвращаясь время от времени в Киев, рассказывал ей о князе тот, кому не выпало на долю разделить с Малушей радости и счастье в жизни, – а их у Малуши было так мало, – но который сам болел и мучился ее болью, ее страданием и обидой, – княжий гридень Тур.

И вот она снова, собирая над Почайной хворост, увидела воина, который брел по траве. Заметив Малушу, он направился к ней.

– Добрый вечер тебе, Малуша! До чего же ты изменилась!

– Добрый вечер и тебе, Тур, – ответила Малуша, – оба мы изменились.

Они сели у обрыва над Почайной, позади них синий туман окутывал луга, в нем плавали кусты ивняка, перед глазами меркли днепровские воды.

– Чудно! – воскликнула Малуша и вся вздрогнула, словно у нее по спине пробежал холодок. – Ведь сегодня вечер Купалы, а сидим мы на том месте, где когда-то встретила я Святослава… Впрочем, нет, Днепр режет и режет кручу. Это место вон там, под водою.

– Не только Днепр режет кручи, все прошлое давно под водою.

И это было все, что сказали о себе Тур и Малуша. Да, собственно, что они могли еще сказать? Старик и старуха. Их жизнь заканчивалась. Седоусый гридень Тур и почтенная женщина в монашеской одежде – счастье их обошло, и они его более не ждали.

Одно их объединяло – Тур служил гриднем у сына Малу-ши, князя Владимира, и мог рассказывать о нем день и ночь, Малуша готова была слушать о сыне до скончания века.

– Твердо ныне сидит Владимир на киевском столе, – уверенно и гордо рассказывал Тур. – Все земли ему покоряются, дают дань городу Киеву. Богат ныне князь киевский, сильна его дружина, не бедны и его воеводы…

– А верно ли они служат ему? – задумалась Малуша. -Ведь Гора…

– Он знает, – тихо ответил Тур, – и не всем верит… Тяжко ему жить, но что поделаешь?!

Быстро смеркалось. В долине зажигались костры, донеслась древняя песня:

Идет Купало, несет немало, Меду и жита, прироста, присыпа. Славим Купала, не спим до утра, Не спи, унотка, юнак – не спит!…

– Напали на наше войско у порогов печенеги, был среди них и каган Куря, убийца князя Святослава, – вспомнил вдруг Тур.

– Ох, Боже! Вы ему отомстили? – тотчас прозвучал вопрос, и глаза Малуши хищно сверкнули; зов предков, жажда справедливой мести проснулись в ней: око за око, смерть за смерть.

– Вой наши отомстили, убили кагана Курю.

– Слава Богу! Теперь душе Святослава будет легче. – Малуша перекрестилась.

– В том бою был ранен и Владимир! В грудь, чуть ниже сердца.

Схватившись руками за голову, Малуша молча ждала.