Владимир

Епископ Анастас говорил с князем Владимиром про Русь, он видел много беспорядка в городах и землях и потому советовал князю поменьше взваливать дел на себя и побольше возлагать их на других.

Конечно, Анастас много говорил о священнослужителях, считал, что они должны помогать Владимиру и князьям-сыновьям, дабы они управляли, а священники служили им и судили людей.

Сетовал епископ и на то, что у многих священников нет ни дома, ни земли, что живут они плохо, на одни подаяния.

– Ты, княже Владимир, хорошо поступил, – твердил епископ, – что отдал мне, сиречь церкви Богородицы, десятую часть своих доходов, сам видишь, не себе беру, все отдаю церкви… Почему же ты, княже, так не печешься о прочих епископах и священниках, иже сидят в землях?… Положи церковный устав, дай повсюду церкви десятину, а на духовенство возложи суд.

– Не могу брать десятины на церковь со всех земель, там суть свои князья… – ответил князь. – И суд в землях должны чинить князья, для того их и послал.

Нет, несмотря на болезни, недомогания, князь Владимир все-таки не хочет уступить церкви, думает управлять землями один…

Однако церковь делает свое дело, епископ Анастас не отходит от князя.

– Я хотел бы тебе поведать, княже, что в прошлую ночь священники нашей церкви видели над могилой княгини Ольги знамение…

– Какое знамение, епископ?

– Выйдя из церкви, когда было уже совсем темно, священники увидели над могилой княгини дивное сияние…

– Верно, кто-нибудь шел со светильником, – спокойно заметил князь.

– О нет, княже… Они сразу кинулись к могиле, но там никого не оказалось… безлюдье, ночь.

– А сияние?

– Сияние поднялось и поплыло к небу…

Князь Владимир ничего не сказал – он спешил в Золотую палату на совет с боярами. На том беседа с епископом о сиянии над могилой княгини Ольги и закончилась.

Но через несколько дней епископ снова завел речь о могиле Ольги, будто священники видели опять сияние и слышали в небе голоса.

Надвигался вечер. На столе горела свеча. Князь Владимир смотрел на епископа широко раскрытыми глазами, в них сквозила тревога, пожалуй, даже и страх.

– Скажи, епископ, что это?

Анастас выдержал его взгляд и ответил:

– В Византии и прочих землях суть множество святых… Аще умирает благочестивый и над его могилой Господь являет знамение и творит чудеса, значит, Бог указывает еще на одного святого. На горе Афон, где я учился и принимал постриг, мощи всех монахов спустя три года после их смерти выкапывают, кладут в кимитирий и ждут. Аще божественному провидению угодно прославить добродетельного, оно являет со временем на них чудеса.

– Значит, княгиня Ольга… – начал было князь и не кончил.

Епископ продолжал:

– – Коль скоро есть святые в Риме, в Византии и прочих землях, то должны быть и на Руси: они украшение церкви, гордость державы, наши заступники на небесах.

Князю Владимиру стало страшно – с юных лет он помнил свою бабку Ольгу, сердитую, черствую, знал от отца своего о ней всю правду. Это Ольга разлучила отца с его возлюбленной Малушей, отняла у матери ребенка, а у него, Владимира, мать, многие люди до сих пор еще вспоминают о ней как о жестокой, бессердечной княгине.

Епископ Анастас словно угадывал мысли князя. Впрочем, он знал, что делает, он целил в душу Владимира.

– На земле все люди как люди, но княгиня Ольга была первой на Руси христианкой. Она стоит наравне с апостолами, она – святая, княже Владимир, для Руси, для нашего дела это нужно.

И епископ добился своего – вскоре темной ночью гридни окружили Воздыхальницу, раскопали могилу княгини Ольги, епископ со священниками раскрыли корсту, вынули кости, отнесли их в Десятинную церковь, в уже приготовленную серебряную раку.

– Богу угодно прославить княгиню Ольгу – мощи ее нетленны, – сказал Анастас.

После службы над ракой с мощами Ольги князь Владимир, шагая рядом с епископом Анастасом на Гору, долго молчал, а потом, остановившись, промолвил:

– Я бы хотел… одного бы я хотел на склоне лет, отче…

– Чего же? Скажи прямо, княже.

– Аще умру, дабы никто не видал, где похоронено мое тело.

– Зачем так говоришь, княже?

– Боюсь смерти, – пересохшими губами прошептал Владимир.

– А бессмертие?! Есть же бессмертие, княже Владимир, – ответил Анастас, но и в его голосе звучал страх.

Владимир смотрел на небо, висевшее над серыми стенами Горы, и молчал.

Спустя недолгое время епископ Анастас завел разговор о сыне Владимира Изяславе, умершем, будучи князем в Полоцке, и о сыне Изяслава Всеславе, который через год последовал за отцом.

Идут вести от епископа Стефана из города Полоцка: над могилами Изяслава и Всеслава творятся чудеса, Бог являет знамение.

– И они святые? – поглядев исподлобья на епископа, спросил Владимир.

– Кого Господь захочет, того и прославит, чем больше на Руси святых, княже, тем лучше…

Летописец пишет:

«Лета 6615 [19] перенесены Изяслав и Всеслав в город Киев, в святую Богородицу…»

Не отставала от церкви и Гора: слава князя – ее слава, честь Владимиру – честь и Горе.

В Золотой палате вспоминают давние походы, когда отбивали червенские города.