Владимир

– Нет, – сразу же возразил воевода. – Он был сильным, могучим, истинным василевсом, но обессилел, заколебался, ныне он уже не тот, что раньше.

– Говори правду, воевода!

– А что мне таиться? – зло бросил Волчий Хвост. – Размахнулся Владимир широко, изо всей мочи, повалил старое дерево, только гул пошел… Едина Русь, василевс, а возле него мы, церковь… Однако нас он не спросил, не посоветовался, а роздал земли сыновьям, землям дал волю и право, только про нас, про Гору, забыл…

Прищурившись, Святополк пристально смотрел на опьяневшего воеводу – сам он был трезв и о чем-то думал.

– И сыновья его уже закопошились. Ярослав, как нам ведомо, едет к свионам, намеревается идти против Киева, Мстислав Тмутараканский – Владимир и этого не знает – собирает рать, Ростов и Муром выгнали его сыновей, Туровская земля без князя… Что поделаешь, дал волю землям, вот василевса и нет, нет единой земли…

– Но у Владимира, – возразил Святополк, – есть дружина, он может созвать земское войско.

– Что дружина и земское войско? – сказал Волчий Хвост. -Мы его дружина и войско, мы были его мечом и крестом… Однако днесь… бороться со всеми его сыновьями? Нет, не хотим и не можем.

– Византия! – выкрикнул одно только слово Святополк. Волчий Хвост захохотал во все горло.

– Византия… Ох-хо-хо! Ха-ха-ха! У Византии Владимир взял все, что мог, – корону и жену… А что может она еще дать? Греческий огонь? Войско? Нет, императоры ромеев ничего не дадут, они и сами бы не прочь урвать что-нибудь у Руси… Да и сам Владимир их боится, небось не берет митрополита… Мы, княже Святополк, не ссоримся с Византией, однако и не полагаемся на нее, нам нужна сила.

Святополк смотрел теперь в окно, где виднелись Днепр и Десна.

– А Днепр катит, катит, – промолвил он.

– Так, Днепр катит, а жизнь течет, течет, – подхватил Волчий Хвост. – Скажи, княже, – спросил он вдруг, – а есть ли у тебя надежная опора?

– Опора князя – Гора, вы, – лукаво ответил Святополк.

– Мы не хотим иметь князем робичича, каков он, таковы и дети… Быть тебе василевсом – сыну Ярополка и царевны. Но Гора хочет услышать и твое слово…

– Польский князь Болеслав даст мне в помощь лучшее свое войско, а буде надобь, королю поможет германский император Генрих, таково мое слово.

– Ты договорился с ними твердо, княже?

– Болеслав мой тесть, ради славы Руси и моей все сделает.

– И ты, княже, нас не забудешь – без Горы ничего не сделаешь?

– Где вы, там и я – так Горе и скажи.

– Мы знаем, верим тебе, княже… Помни и о том, что днесь мы, православные христиане, латинской церкви не хотим, молимся русскими словами.

– Папа римский благословит нас, церковь же и епископов будете иметь своих. Анастас согласится, воевода?

– Подумаем, княже… Гляди, как вдруг потемнел Днепр. За окном были видны Днепр и Десна, вдали мерцало несколько огней на горах киевских.

Воевода Волчий Хвост вернулся в Киев дней через десять и направился прямо в терем Владимира. Он не узнал князя, за это время он как-то странно изменился; отдавая земной поклон, воевода увидел острые скулы, совсем поседевшие усы и длинный чуб и горящие, словно в лихорадке, глаза…

– Что привез, воевода?

– Его нет, княже. Искал Святополка во всех городах западней Киева, дошел до самых украин нашей земли, однако никто нигде не видел ни его, ни дружины.

Желтым светом горели свечи. Владимир тревожным взглядом окидывал стены, иконы, темные лики святых. За стеной терема было слышно завывание ветра.

3

А еще через несколько дней, ночью с левого берега Днепра примчался с дружиной переяславский тысицкий Кучма и тотчас разбудил воеводу.

Рано утром Волчий Хвост с тысяцким явился к князю Владимиру.

– Страшные вести, княже! Вдоль Пела и Сулы появились печенеги. С ними идут еще не виданные в нашем поле орды, земля дрожит под копытами коней…

Случись это раньше, как бывало не раз, князь Владимир, не колеблясь и не медля ни минуты, велел бы седлать коней, под знаменем повел бы рать на печенегов и разбил, разметал, рассеял бы их по широкому полю.

Ныне это был уже не тот князь Владимир: сомнения, колебания, отчаяние терзали его, он боролся, но неумолимый страх, точно змея, вполз к нему в душу.

Владимир боялся прежде всего Горы – его окружали не те бояре и воеводы, на которых он полагался раньше. Они вымогают у него то, что он не может дать, они хотят властвовать над всей землей, чего Владимир не желает допустить.

Сыновья! Он любил их, надеялся, что они его поддержат. Покуда все они жили в Киеве, на Горе – это была воистину единая сильная семья, он – глава рода, старейшина княжьей семьи, они – покорные, послушные сыновья. И когда Владимир, раздав сыновьям города и земли, посылал их на княжение, то надеялся, что семья охватит и укрепит всю Русь.

Получилось не так. Сначала неясно, но чем далее, тем отчетливее князь Владимир чувствовал, что, став князьями земель, сыновья отходят от него все дальше и дальше, замечал, что они враждуют и между собой.