ВЛАДИМИР БУШИН Пляски на сковороде

Я не думал писать эту статью, надеялся, что все прой­дет негромко и скромно, как принято хоронить банкротов, однако бесстыдный визгливый шабаш, устроенный этими друзьями, нельзя оставить без внимания. Их, конечно, рас­палили недавние заявления В. Путина и Д. Медведева о на­чале 90-х как о времени государственного грабежа и раз­боя. И вот они вылезли изо всех щелей, если по алфавиту, то — от Петра Авена, в результате революции укоренив­шегося в доме замечательного писателя Алексея Толстого, до Ирины Хакамады, благодаря революции обитающей в квартире великой Марии Бабановой, и даже до Григория Явлинского, залегшего на дно, вероятно, из опасения но­вой революции. Откуда-то приполз даже беглый марксист Бурбулис, некогда благодаря революции «самый могуще­ственный в мире литовец». Вылезли и заголосили...

Но, почитая субординацию, следует начать с прези­дента. Он в телеграмме родным усопшего назвал его «вы­дающимся ученым, смелым, честным, решительным чело­веком, который всегда твердо следовал своим убеждени­ям». Прекрасно! Только есть маленькая поправочка. Когда этому выдающемуся ученому дали власть, он повел себя, как Никита-кукурузник, который был не очень выдающим­ся ученым. Деятели такого рода всегда уповают на таин­ственный «философский камень», с помощью которого можно решить все проблемы. Такой «камень» Хрущев ус­мотрел в кукурузе. Она, по его убеждению, должна была поднять на небывалую высоту наше сельское хозяйство. Увы, факир был пьян, и фокус не удался. И Гайдар-ученый вынул из-за пазухи свой «филкамень». Он стал нас уверять, что стоит лишь отпустить цены, как они, подскочив раза в два-три, остановятся, и вскоре настанет золотой век. Ему возражали, его предостерегали многие: от вице-президен­та Александра Руцкого до видного английского экономи­ста Джона Росса, который заявил: «Экономическую поли­тику нынешнего правительства России ждет банкротство.

Полная ошибочность и бессвязность этой политики ясны. Либерализация цен в условиях монополизированной эко­номики ведет не к увеличению выпуска продукции, а к стойкому росту цен, вызывает лишь инфляцию». Как ли­берал Гайдар ответил на эти предостережения? По причи­не недостигаемости Росса он предложил подать в отстав­ку лишь Руцкому. И язвительно присовокупил: «Подобного рода заявления делают вице-президента в глазах населе­ния защитником народа». Какой, дескать, это позор для политика — быть защитником народа! Вот я...

И отпустил цены. И что же? Они подскочили не в два- три раза, а взвились за облака на высоту раз в 100-200 большую. И это — ученый? Что вы сказали бы, президент, если к вашей заболевшей матушке пришел бы врач и про­писал ей лекарство, твердо пообещав быстрое выздоров­ление, а она едва не загнулась вовсе? Как вы назвали бы этого человека: врачом или прохвостом? Вы заплатили бы ему или подали в суд?

В одночасье погибли многомиллиардные трудовые сбережения народа. Это был первый этап небывалого в истории ограбления великой державы. И «заслуги» Гайда­ра в этом не подлежат сомнению. Затем под руководством того же сильно выдающегося ученого и его друга Чубай­са начался второй этап — приватизация, о которой помя­нутый друг вскоре напишет радостную книгу «Распродажа Советской империи». Бесспорно, в свое время она будет фигурировать как вещдок.

Далее президент назвал Гайдара смелым человеком. О такой смелости хорошо сказала покойная Римма Каза­кова:

Не смелость это — неумелость.

Слова смелее, чем дела.

А я-то думала, что смелость!

Я одного не поняла:

Она не только неуемность На все решившейся мечты, В ней есть и сдержанность, и скромность, И даже робости черты.

Ни сдержанности, ни скромности, ни робости у ре­форматора Гайдара не оказалось.

«Он был честным человеком». Недавно В. Путин все­народно объявил даже американского президента Джорд­жа Буша «человеком очень порядочным и хорошим това­рищем», с которым и сейчас он был бы «рад встретиться». Ну да, ведь Буш не убивал лично тысячи и тысячи сербов, афганцев, иракцев. Он только отдал приказ, убивали дру­гие, а он кофий пил. Ну, а Путин лично не видел убитых де­тей, женщин, стариков, его дочки от этих приказов не по­страдали.

И Гайдар не бегал сам по сберкассам, не воровал там наши сбережения, он только распорядился. Мать честная, да как же не честный!

И, наконец: «Он всегда следовал своим убеждениям». Пардон, никаких убеждений, кроме санитарно-гигиени- ческих, у Гайдара никогда не было. Ну, в самом деле, по­смотрите. Бездумно и гладко лет до сорока человек делал советскую карьеру и много в этом преуспел: был членом редколлегии и завотделом в главных органах ЦК КПСС — в журнале «Коммунист» и в самой «Правде», т.е. принадлежал к магической номенклатуре. А когда вдруг запахло жаре­ным, тотчас переметнулся на сторону антисоветской контр­революции. Где тут твердость политических убеждений?