Владимир Кёппен. Ученый, посвятивший жизнь метеорологии

20 апреля мы покинули Гамбург. Мари сначала решила остановиться на некоторое время у родственников в Бремене, в то время как я поехал на 14 дней в Утрехт[28], Лондон и Брюссель с целью посещения местных институтов метеорологии, которые я запланировал посетить еще летом 1875 года, после короткой, но очень радостной встречи с Гофмейером в Копенгагене, куда я смог ненадолго выбраться во время своей инспекционной поездки на побережье Балтийского моря. В Мюнстере мы снова встретились с Мари и отправились дальше. Мне было очень отрадно, что я могу показать своей молодой жене наш чудесный мир, который мне удалось узнать еще в студенческие годы. Сначала мы отправились на Рейн, затем навестили в Карлсруэ священника Вильгельма Брикнера, который приходился братом Александру, а в Баден-Бадене мы посетили Аделунгов. В Цюрихе мы остановились отдохнуть на четыре недели. Это время и безмятежную обстановку я использовал для научной работы. Оттуда мы ненадолго отвернули в Северную Италию через Готтхард, а назад вернулись через Бреннер. Мари всю поездку записывала свои впечатления, а я дополнил ее записи своими зарисовками, сброшюровал и подарил ей на день рождения. С огромным удовольствием мы посетили Инсбрук и Зальцбург одновременно с Кёнигзее и соляными шахтами Зальцбергверк. Переодевание в специальную одежду и поездки в пещерах на вагонетках произвели огромное впечатление на Мари. В конце концов мы еще на четыре недели остались в Унтерахе-ам-Каммерзее[29]. Здесь меня снова охватило желание работать, и я, не зная усталости, начал выписывать результаты из месячных докладов морской обсерватории – предмета наших постоянных усилий, которые впоследствии должны были войти в качестве приложения в сборник за 1877 год. Лейтмотивом моей жизни было выражение Гёте «без суеты, но и без остановок»[30]. В Унтерахе я получил длинное письмо от Ноймайера о положении дел в обсерватории. Он ввел для меня новую штатную должность метеоролога морской обсерватории, ван Беббера назначил на должность начальника III отдела, а Шпрунга – на должность ассистента и т. д. Только хорошие новости. 18 августа мы снова встретились в Гамбурге, после того как я предпринял неудачную попытку восстановить деятельность метеорологической станции на горе Брокен в нашем с Мари последнем месте отдыха, в Вернигероде.

Зима 1877/78 оказалась благоприятной. 13 ноября 1877 года у нас родился первенец, Отто. Он хорошо рос. Осенью женился Шпрунг, и между нашими молодыми семьями зародилась крепкая дружба. Но у Ноймайера были совершенно другие планы на Шпрунга, а именно отправить его с военным судном в Восточную Азию. Когда Шпрунг отказался, сославшись на предстоящее празднование его свадьбы, то Ноймайер сказал следующее.

Многие утверждают, что я против брака, потому что он подрывает энтузиазм мужчин, но это не так. Например, доктору Кёппену брак не помешал эффективно работать.

И он был, несомненно, прав.

Другие «обсерваторцы» тоже активно дружили семьями. Супруги Фельберг, Хегеманн и Хальтерманн принадлежали к интересному кругу, к которому примыкала и моя сестра Натали до тех пор, пока не вернулась в Россию в 1878 году. Позднее она лишь ненадолго приезжала в Германию погостить, в том числе и в Гамбург. С мальчишеского возраста, когда Натали еще занималась моим воспитанием и давала мне уроки, впрочем, мне они не очень нравились, в отличие от занятий с Алиной, которая была и умнее, и спокойнее, и терпеливее, я с удовольствием принимал любовь и дружбу Натали, и я действительно ей за многое благодарен.

К моим обязанностям относилось также письменное и устное доведение погодной сводки и штормовых предупреждений до населения. С пером в руках я чувствовал себя совершенно уверенно, но, когда доходило до устных сообщений, я терялся, и сводки оказывались урезанными. Публичные выступления давались мне тяжело, хотя в небольших компаниях я всегда мог с энтузиазмом что-то интересно рассказывать.