Владимир Кёппен. Ученый, посвятивший жизнь метеорологии

Для меня первый год в Гамбурге был подобен псовой охоте, где я был в роли добычи. Летом я предпринял несколько изнуряющих поездок на побережья Северного и Балтийского морей для наблюдения за строительством метеорологических станций и пунктов наблюдений за штормовыми явлениями. На побережье Северного моря я получил телеграмму от сестер, что мой брат Николас ушел из жизни в Карлсбаде. На протяжении нескольких лет его мучила тропическая малярия. По просьбе сестер я отправился туда, чтобы проститься и позаботиться о наследстве. Я обнаружил его могилу на католическом кладбище, что не очень нравилось священнослужителям, так как наша семья относилась к евангелистам.

Из-за того что приходилось много разговаривать на ветру и в непогоду на побережье, у меня появилась хрипота, которая прошла лишь ближе к весне. Осенью 1875 года я так заработался, что меня стали посещать мысли покинуть эту должность. Мне не нравилась административная работа, и я бы с гораздо бóльшим удовольствием занимался научными изысканиями в спокойной обстановке, выполняя работы по запросу обсерватории, без ежедневной суеты и постоянного давления. Особенно сложной работа стала под Новый год, когда реформа телеграфной службы практически завершилась, а газеты, подписавшие договор, все еще хотели получать свои погодные сводки вовремя по старым правилам.

Когда Ноймайер стал директором морской обсерватории, а случилось это в середине января 1876 года, все сложности были преодолены, и моя жизнь быстро пошла на лад. Моя сестра Натали переехала в Гамбург, и мы подыскали квартиру, чтобы жить вместе, – так у меня появилась уютная обитель, где я чувствовал себя как дома. Кроме того, я влюбился и стал смотреть на мир другими глазами, начал ценить свою стабильную работу.

Но со свадьбой я решил еще повременить, хотя бы до моего 30-летия: еще мой отец в завещании отметил, чтобы я не женился до этого дня. Впрочем, я занял оборонительную позицию, поскольку обстоятельства моей свадьбы отличались от общепринятых и привычных, поэтому было принято решение, что никто со мной не будет нарочно заговаривать о женитьбе. Мои сестры и брат приняли мою возлюбленную очень тепло, относились к ней как к родной сестренке, особенно Натали, которая помогала ей по дому, а после нашей помолвки всем рассказывала о моей невесте, так как знала ее лучше остальных. Мой брат Теодор, гостивший у нас летом, с искренней добротой отозвался о нашей помолвке.

Конечно, многие философы покачали бы головой, узнав о твоем решении, но я, однако, полагая, что знаю тебя достаточно хорошо, и увидев девушку, которую ты выбрал, совершенно точно уверен, что Мари тебя достойна и скрасит твою жизнь своей бесконечной любовью.

Как же он был прав!

Отец Мари владел магазином оптики в Хильдесхайме, а мать она потеряла еще в возрасте девяти лет. Когда ее отец попал в дом для умалишенных, в возрасте 17 лет она отправилась в Гамбург, жила у знакомых своей матери и очень активно искала себе работу. Красивый комод из красного дерева, который она себе купила на заработанные тяжким трудом деньги, всегда был мне очень дорог. Мари по природе своей была очень радостной, музыкальной и любопытной до новых знаний, поэтому с ней я действительно был счастлив. Наша свадьба состоялась 15 ноября 1876 года в узком кругу. Натали украсила квартиру. До свадебного путешествия III отдел обсерватории еще не «созрел», посему я решил перенести его на весну. Ноймайер за несколько месяцев до этого события, учтя мои переработки, договорился с генералом Штошем о предоставлении мне шестимесячного отпуска с 1 марта 1877 года.