Владимир Кёппен. Ученый, посвятивший жизнь метеорологии

Эта столь удачная поездка вдохновила отца на другую четырехнедельную поездку, которую он предпринял следующей осенью, взяв с собой меня и маму. Он планировал вновь взойти на вершину Зентис. Для начала мы посетили справившего летом свое 80-летие тайного советника Ноймайера в его загородном доме в Пфальце, где нас ждал в высшей степени любезный прием, а затем поехали на проходившее в Штутгарте собрание естествоиспытателей. Граф Цеппелин, выступавший с докладом, пригласил нас на верфь у Бодензее[63], на которой строились его дирижабли. После неудачи, заставившей его приземлиться у Эхтердингена, он получил столько пожертвований, что уже шла постройка нового дирижабля, который мы осмотрели вместе со швейцарцем по фамилии де Кервэн[64] в присутствии Цеппелина. Мы встретились с ним уже на борту парохода, отбывавшего из Констанца, но оказалось, что он все предусмотрел: наш багаж просто был доставлен пароходом в Фридрихсхафен, где его приняла дирекция отеля, а нас в это время граф отвез из Манцеля к верфи на своем катере с воздушным винтом. Вечер прошел за оживленной беседой мужчин, ну а на следующее утро мы продолжили путь в Роршах. Мой отец был очень рад тому, что ему довелось показать мне, сколь великолепны были Альпы, во время восхождения на Зентис. Вечером мы отпраздновали его 60-й день рождения на вершине горы, а затем, проведя там совершенно замечательное утро, разделились, спустившись в долину. Отец отбыл в Милан, на заседание Международной комиссии по изучению верхних слоев атмосферы, где было высказано предложение назвать эту отрасль метеорологического знания аэрологией, мы с матерью отправились проездом через Мюнхен в Йену, где навестили семью Феттер. Младшему из семи детей профессора Феттера на момент смерти отца в 1893 году было лишь семь месяцев. Теперь ребенок был исключен из сельской школы-интерната из-за разногласий с директором, и госпожа Феттер понятия не имела, куда его отдать, ведь в Йене не было ни одного реального училища. Моя мать, твердо убежденная в том, что мой отец одобрил бы это ее решение, посоветовала ей отправить Гельмута в Гамбург, где он мог бы жить у нас и посещать местное училище. Итак, после осенних каникул он перебрался к нам домой, став членом нашей семьи. Мои родители надеялись, что он окажет благоприятное влияние на их младшего сына, который был очень нелюдим и совершенно не общался. Учеба давалась ему легко, но только когда его интересовал изучаемый материал или вдохновляли личные качества преподавателя. Тем не менее в последующие годы их увлечения слишком разошлись, чтобы между ними могла развиться дружба. В то время как Гельмута интересовали перелетные птицы, народное искусство и танцы, Лекса целиком захватили естественные науки. По воскресеньям он, как правило, брался за сачок, чтобы разнообразить содержимое своего аквариума или понаблюдать за животными. Однако эти их увлечения не помешали нам совершить в эти годы немало совместных походов-вылазок. В особенности нас радовали каникулы на Троицу, когда мой отец откладывал свои дела в сторону на несколько дней и ехал с нами в Голштинскую Швейцарию или Люнебургскую пустошь. Те восхитительно беззаботные дни навсегда остались в нашей памяти. Мы пели, бродя по болотам, следили за животными и некоторыми растениями, учились читать карты, на которых не было никаких условных обозначений, и наблюдали различные погодные явления. Но и дома отец всегда находил способы взбудоражить наше воображение. Он был очень рад, когда мы подходили к нему с каким-нибудь вопросом. Если интересовавший нас ответ не приходил ему в голову сразу, то у него всегда находилось время, чтобы поискать его в словаре или каком-нибудь учебном пособии. Только гораздо позже я начала считать такую готовность ответить на вопросы ребенка и в любой момент помочь узнать что-то новое чем-то необычным. Сейчас я даже думаю, что в этом таится некоторая опасность. Не для самостоятельного человека, которого такое содействие лишь мотивирует к дальнейшей работе, а для несамостоятельного, которому это может помешать постигать новые знания своим умом и своим трудом, подталкивая его к тому, чтобы всегда идти по проторенной дорожке и отказываться от серьезных вызовов.

Весной 1906 года Алина окончила гимназию. По этому поводу мы устроили дома веселое празднество, на котором ее подруги выступали с разного рода миниатюрами, а мы с отцом разыграли сцену с бакалавром из «Фауста». Отец хотел, чтобы она продолжила учиться. Об этом он писал еще в 1900 году во время работы над своей классификацией климатических зон, отправляя письмо в Дерпт.