Владимир Листенгартен

– До последнего времени, – стала рассказывать в ответ Тоня, – вместе со мной работала одна пожилая женщина, Мария Павловна. Она получала пенсию, но продолжала работать, а когда ей исполнилось 75 лет, ушла на покой. Муж у нее умер очень давно, а детей было трое: дочь и два сына. Она их воспитала, но, закончив школу, они поступили в вузы в разных городах страны, а потом начали там и работать. Так вот, единственное, что она знала о них до последнего времени, так это то, что дочь, кажется, живет то ли в Москве, то ли в Подмосковье, один сын – в Ленинграде, а другой – где-то под Новосибирском. Они десятки лет ей не пишут, не звонят, не дают о себе знать. У каждого своя семья, свои заботы, а о матери, как она считала до последнего времени, они просто забыли. Но оказалось, что это не так. Надо сказать, что муж Марии Павловны был ювелиром и художником-миниатюристом. После него осталось много картин, расписанных брошек, кулонов, серебряных, золотых и платиновых украшений. Мария Павловна всю жизнь неплохо зарабатывала, не нуждалась и все это, в память о муже, никогда не продавала, тщательно берегла. Дети ее об этом знали. Так вот, недавно ее сосед сказал ей, что они с ним связались. Просили его сообщить им, если Мария Павловна вдруг скончается. Им это нужно для того, чтобы сразу же появиться в городе и предъявить свои права на наследство. После этого стоит ли рожать и воспитывать детей, как по-твоему?

– Ты взяла крайний случай. Я могу тебе привести сотню примеров, когда дети живут с родителями до глубокой старости, и даже если не живут рядом, то все равно заботятся о них.

– В этом ты, конечно, прав, но можешь ли ты мне дать гарантию, что мои дети, если я их рожу, будут именно такими, а не похожими на детей Марии Павловны?

– Могу дать такую гарантию, но только в том случае, если эти дети будут у тебя от меня.

– Ну, вот, попал пальцем в небо, твои гены столь же порочны. Ты поддерживаешь отношения со своим отцом? Нет!

– Тут совсем другое дело. Мой отец оставил мою мать, когда мне было 4 года и она, а не он, меня воспитала. У отца своя семья, и я ему не нужен.

– Откуда ты это знаешь? Ты когда-нибудь пытался выяснить, как он к тебе относится?

– Ну хорошо, права ты или нет, но я хотел бы, чтобы ты вышла за меня замуж и родила мне детей!

– То есть ты хочешь сказать, что делаешь мне официальное предложение?

– Ты не ошиблась, я тебя люблю, мы уже несколько лет вместе и я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– А зачем это нужно? Нам и так хорошо!

Как я уже сказал, наши отношения трудно было квалифицировать. Тоня имела свою квартиру, а я – свою. Она регулярно приходила ко мне два-три раза в неделю, вечером, и оставалась ночевать. В постели она была консерватором. Ласки ее были очень умеренными, волю своим чувствам она не давала. А может быть, их у нее и не было? Утром она, не завтракая, уходила на работу. В те дни, когда она решала прийти ко мне, она предварительно обязательно звонила по телефону, чтобы узнать, не занят ли я?

Иногда она вдруг пропадала на одну, а иногда и на две недели. Я подозревал, что это не случайно, что время от времени у нее появляются какие-то увлечения на стороне, что она мне изменяет. Я пытался звонить ей домой по телефону, но ее телефон в эти периоды не отвечал. А на работе у нее телефона не было. Однако проходило время, и у меня снова раздавался телефонный звонок:

– Я могла бы сегодня к тебе прийти, ты не занят?

Я вопросов ей не задавал. Понимал, что она человек прямой и ее ответ может причинить мне сильную боль. Она всегда всем своим поведением давала понять, что независимостью своей никогда не поступится. Я считал, что ее совершенно не интересует, изменяю я ей или нет. Во всяком случае, она никогда не интересовалась, как и с кем я провожу время в те дни, когда она не приходит ко мне. Однако я ее действительно любил, и изменять ей мне не хотелось. Я позволял себе пускаться в приключения на стороне только тогда, когда ездил в длительные командировки или на отдых и лечение в санатории.

И сейчас был именно такой случай. По аллее, где мы сидели на скамье с Ириной, все время проходили люди, как по одиночке, так и группами. Все они пялились на нас. Это действовало на нервы, и я предложил Ирине пойти ко мне в номер. Сказал, что у меня припасены очень вкусные шоколадные конфеты. Она ответила, что она сладкоежка и пойти в номер согласилась.

Мы поднялись на третий этаж здания санатория и зашли в мою комнату. Я тщательно закрыл на ключ дверь и хотел помочь Ирине раздеться. Но она сказала:

– Я сама, ты лучше раздевайся сам!

То, что происходило в последующие два-три часа, меня сильно удивило. Ирина выбирала позы, о которых я не только не слыхал, но даже не предполагал их теоретическую возможность, хотя когда-то читал «Камасутру». Но в общем Ирина мне понравилась.

Оставшиеся дни пребывания в санатории пробежали быстро. Когда я уезжал, Ирина продиктовала мне свой адрес и номер телефона в Таллине. Сказала, что будет рада, если я выберу момент и приеду к ней хоть на пару дней.