Владимир Листенгартен

Павел неплохо рисовал. Он стал делать карандашные зарисовки: «Света без уха», «Света без нижней губы», «Света без носа». Он ставил эти рисунки перед собой, долго рассматривал и решал, что же все-таки лучше ей откусить? Однажды он прочел в журнале рассказ про какого-то индуса-полицейского, которому бандит, которого он пытался задержать, откусил нос. Этого полицейского в конце концов выгнала из дома жена, его уволили с работы. И жена, и начальство в один голос говорили, что не могут видеть такую страшную физиономию с откушенным носом. Бывший полицейский стал бомжем, просил милостыню, но никто ему не подавал, все пугались его страшного вида. Так он и умер с голоду.

Павел решил: Свете надо откусить нос! Без носа она никогда не выйдет замуж, никогда не найдет себе ни одного мужчину, ее выгонят с работы, а, возможно, и из дома. И под конец она умрет от голода где-нибудь под забором! Так ей и надо!

Идти к Свете домой Павел не хотел. Он начал постоянно прогуливаться по улице, где она жила. Долго это ни к чему не приводило и Павел уже начал отчаиваться. Но однажды он увидел, что она идет по противоположной стороне улицы. План у него был разработан давно. Он побежал вперед, перешел улицу и пошел ей навстречу, высоко подняв голову и как бы разглядывая что-то, что привлекло его внимание на крыше дома напротив. Но он зорко смотрел вперед и, как и рассчитывал, налетел на Свету.

– Ох, извините, я загляделся. О! Это ты, Света! Как поживаешь?

Она была смущена и не знала, что ему сказать. Она помнила, как он ее выгнал, как пытался подать на нее заявление в милицию. Спрашивать, как он себя чувствует, как его ухо, ей также было неудобно. Впрочем, как ужасно выглядит его ухо, было видно и так. Но Павел и не ждал ее ответа. Он быстро продолжал:

– Ты знаешь, я по тебе очень скучаю, ты единственная женщина, которая оставила яркий след в моей жизни, видимо, я тебя любил. Ну а то, что случилось, было давно, и я уже об этом забыл. Что ты делаешь завтра, может быть встретимся?

Света колебалась. Но Павел продолжал ее уговаривать. В конце концов она согласилась. Чтобы ее сразу не пугать, Павел не стал ее приглашать к себе домой. Он решил нарушить свои правила и даже на третью встречу не вести ее домой. Они ходили в рестораны, гуляли по паркам, сидели в укромных уголках на скамейках, целовались. Так прошло две недели. Павел посчитал, что Света уже «созрела». И при очередной встрече он, ничего не говоря, повел ее к себе. Снова они оказались в той же комнате, снова на столе было вино, снова работал видеомагнитофон, но на этот раз это был другой порнофильм. Вскоре они снова лежали в постели и Павел выжидал момента, чтобы вцепиться зубами ей в нос. Он заранее приготовил бинты и клейкую ленту, чтобы сразу же остановить кровотечение. Он ни в коем случае не хотел, чтобы она, не дай бог, умерла от потери крови.

И вот, наконец, наступил подходящий момент. Но Павел допустил оплошность. Прежде, чем схватить ее нос зубами, он внимательно взглянул на него. И поразился. Раньше он этого как-то не замечал. Нос был ровненький, бледнорозовый, очень красивый, ноздри были расширены, она глубоко дышала. И Павлу стало жалко откусывать такой красивый носик. У него мелькнула мысль, что он может отомстить ей иначе. Да! Есть другой способ! Он на ней женится! И тогда она станет «мадам Откусанное ухо», или «мадам Рваное ухо», или, на худой конец, «мадам Полухова». Именно так ее будут называть, ведь теперь все знают и называют его только по псевдониму. Вот и пусть теперь живет с такими именами, пусть мучается угрызениями совести, что именно она причина того, что ее так называют. А может быть ее будут звать «мадам Людоедка», или «мадам Каннибальша»? Он ее, во всяком случае, будет называть именно так: «Моя Людоедочка», или «Моя Ухоедка» – так звучит даже лучше. И не откладывая в долгий ящик, он сделал ей предложение.

Ремни

 

 Ремни бывают разные: те, которые передают вращение со шкива на шкив в различных устройствах, ремни безопасности в самолетах и машинах, ремни на брюках мужчин, а иногда и женщин (может быть, тоже для безопасности?)

Свою историю мне рассказал один уважаемый московский профессор. Он летел на самолете и, как положено, перед посадкой застегнул ремень безопасности. Профессор был человеком полным, и застегнуть этот ремень ему удалось с большим трудом, ремень жал, профессору было трудно дышать, но он терпел. Как только самолет коснулся посадочной полосы, профессор сразу же ремень расстегнул и вздохнул с облегчением. Но оказалось, что он поспешил. То ли скорость при посадке была слишком большой, то ли полоса была мокрой от дождя, но самолету не удалось затормозить достаточно быстро, он выкатился за пределы полосы и врезался в строящееся здание.