Владимир Раевский

Однажды солдатскому долготерпению пришел конец. Первая рота отказалась идти в караул. Ее поддержали другие. Никакие попытки уговорить солдат не помогли. В полк был срочно вызван командир гвардейского корпуса генерал Васильчиков. По пути в полк возмущенный генерал похвалился своему адъютанту, что ему достаточно двух-трех минут для восстановления порядка в полку, но генерал заблуждался. Он больше часа уговаривал солдат, и безуспешно. Затем генерал перешел к угрозам и оскорблениям, а это, как говорят, подлило масла в огонь. Солдаты убедились, что генерал во всем обвиняет их, и устранять полковника Шварца от командования полком и не собирается, выделили от себя около ста человек, которые начали разыскивать Шварца, дабы уничтожить его… Найти Шварца не смогли: он укрылся в куче навоза, где, естественно, его не подумали искать. Там он просидел до поздней ночи. К этому времени во взбунтовавшийся полк прибыл генерал-губернатор Милорадович, а вскоре за ним последовал и великий князь Михаил Павлович, который держал совет с Милорадовичем и Васильчиковым. Было решено отправить второй батальон в Кексгольм, третий батальон морем в Свеаборг, а солдат первого батальона заточить в Петропавловскую крепость для последующего суда. Что и было Исполнено. Расправа наступила вскоре. Многих солдат истязали шпицрутенами. Часть офицеров полка была разжалована, остальные отправлены в линейные полки подальше от Петербурга. То, что произошло в Семеновском полку, стало известно не только в Петербурге, но и по всей армии. В те дни в казармах петербургских полков были обнаружены прокламации, призывающие солдат «арестовать всех начальников, дабы тем прекратить вредную их власть, а из своего брата… выбрать надлежащий комплект начальников».

Разыскать лиц, писавших и распространявших прокламации, не удалось.

Волнение гвардейского Семеновского полка в 1820 году было первым открытым выступлением солдатской массы против крепостнических порядков в русской армии. Около четырех тысяч солдат и офицеров полка вышли из повиновения. Слыханное ли дело?

Причиной волнения явилось усиление гнета в армии, в повсеместном насаждении палочной дисциплины и ненужной изнуряющей муштры. В полку служили многие будущие декабристы — Трубецкой, Якушкин, Бестужев-Рюмин, Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы, которые отменили телесные наказания в своих подразделениях, показывали примеры вежливого обращения с солдатами.

Встал вопрос: как дальше поступить с Семеновским полком? Это мог решить только сам император, находившийся в это время за границей. С уведомлением о случившемся к нему в Троппау был послан фельдъегерь.

Прочитав донесение, монарх побледнел. Он не мог осознать, что такое страшное неповиновение произошло в его любимом полку. Александр I был уверен, что это дело рук заговорщиков. В письме к Аракчееву царь писал: «Тебе должно уже быть известно, любезный Алексей Андреевич, несчастное, по в то же время постыдное приключение в Семеновском полку. Легко себе можно вообразить, какое печальное чувство оно во мне произвело; происшествие, можно сказать, неслыханное в нашей армии. Еще печальнее, что оно случилось в гвардии, а для меня лично еще грустнее, что именно в Семеновском полку… По моему убеждению, тут кроются другие причины…»

Была назначена военно-судная комиссия под председательством Алексея Орлова, которая определила, что 220 солдат подлежат смертной казни, но царь рукою Аракчеева приказал: 8 солдат-зачинщиков прогнать по шесть раз сквозь строй батальона, а затем сослать «навечно» на каторгу, всех остальных разослать в Сибирь и на Кавказ. В назидание другим…

Тяжкая участь солдатская… Известный актер Щепкин однажды рассказал, как он был очевидцем спора двух офицеров. Один из них предлагал другому пари на 500 рублей в том, что солдат его роты выдержит тысячу палок и пе упадет.

Послали за солдатом, а когда он пришел, офицер спросил: «Степанов, выдержишь тысячу палок? Синенькую и штоф водки получишь».

«Рад стараться, ваше благородие», — ответил солдат. Услышав это, Щепкин был потрясен и тут же обратился к солдату:

«Как же ты, братец, на это согласился?»

«Все равно даром дадут», — ответил Степанов.

Генерал Васильчиков всегда отличался тем, что умел оказать добрую услугу монаршей власти. Это он 14 декабря 1825 года на Сенатской площади увидел растерянность нового государя, подошел к нему и настойчиво порекомендовал:

— Государь, чтобы спасти вашу империю, нельзя терять ни минуты, нужна картечь!

Николай I немедленно воспользовался его советом, но это было позже, а пока Васильчиков мучился над тем, как усилить наблюдение за инакомыслящими солдатами и офицерами. В необходимости такой меры он был убежден. «Учреждение хорошо организованной тайной полиции, — писал он императору после семеновского дела, — есть, по моему мнению, вещь необходимая. Я не считаю нужным высказать вам, как подобная мера мне противна, но теперь таковы обстоятельства, что надо заставить молчать свои предубеждения и удвоить бдительность надзора».