Владимир Высоцкий. Человек народный

Интересно, что очень многие отмечают эту непримиримость и даже «революционность» Высоцкого. Дескать, у творческой интеллигенции всегда, во все времена было модно заниматься этаким «мягким фрондированием» с государством — через «фигу в кармане» или подобные безопасные инструменты. Чтобы через разного рода полунамеки, робко выраженные эзоповым языком, показать свою значимость да независимость. Ну и в результате получить некие «задабривания», кои власть пыталась превентивно раскидывать «непослушным малышам» творческой индустрии.

Так вот с Высоцким, как уверяет значительная группа экспертов издания, было все совсем не так. Он безоглядно рубил наотмашь — без экивоков и недомолвок. Потому и можно, его считать диссидентом — в прямом смысле этого слова, безо всяких натяжек.

При этом, во вдоволь напичканной «демонстрирующими свою независимость» деятелями культуры Москве — Высоцкого могли и не особо воспринимать «смутьяном» да «якобинцем». Все-таки играл в прославленном столичном театре, «знавался» со многими лицами государственного официоза.

Но тут показательна ситуация «на местах», где партийные и прочие чиновники лишь вожделенно мечтали о служебном росте и вожделенном «переводе в Москву». Здесь Высоцкого уже вполне могли воспринимать как диссидента, творчество которого «искажает», «очерняет» да «высмеивает» — и потому, явно нежелательно.

Хизри Ильясов: Все семидесятые и начало восьмидесятых годов у нас на Кавказе считались годами развитого социализма, не терпевшего никакого инакомыслия. Поэтому, острые социальные песни Высоцкого считалась в Дагестане диссидентскими, чуть ли не откровенно антисоветскими. Его творчество, за исключением небольшого числа известных песен из фильмов, не вписывалось в рамки официальной идеологии «нового, советского человека». Во всяком случае, тогдашние идеологи из партийного руководства Дагестана считали именно так! И это было недалеко от истины: ведь во многих песнях Высоцкого слышался жесткий протест против гнетущей атмосферы тоталитарного режима — хотя и выраженный опосредовано, через систему сложных ассоциаций.

Возможно, отсюда и идет такое расхождение во мнениях. Конечно, в Москве — могли относиться с определенным снисхождением (что мол, один он такой «бунтарский» у нас тут?). А вот в Советском Дагестане Высоцкого уже вполне могли воспринимать чуть ли не «антисоветчиком»! Как минимум — неким «вредным элементом». Ну а как еще, если за излишний интерес к его творчеству местные чиновники могли даже и «власть применить».

Хизри Ильясов: При советской власти молодежь в Дагестане боялась слушать «неофициальные» записи Высоцкого. Одно дело — официальные пластинки, коих было очень немного. И другое — магнитофонные записи, с острыми, сатирическими песенными памфлетами. Были даже отдельные примеры того, как расправлялись с поклонниками опального поэта. Студентов, слушающих его магнитофонные записи, могли исключить из высших учебных заведений, хотя и под другим предлогом. Людей постарше — могли уволить с хорошей должности. Особенно за свою карьеру тогда боялись чиновники: никому не хотелось, чтобы тебя воспринимали «политически неграмотным». Правда до лишения свободы никогда дело не доходило — но люди все равно опасались: мало ли, чего!