Владимир Высоцкий. Человек народный

Григорий Потоцкий: Я до сих пор помню страх, ощущение тотального притворства во всем, с которыми мы жили в советское время! Люди, у которых было острое чувство протеста и несогласия — рано или поздно оказывались там, где живут уже «по понятиям». Для некоторых людей того времени другой среды «жить не по лжи», оставаться порядочным — просто не оставалось. Они подобным образом пытались защитить свои убеждения: это был их своеобразный протест. Они не могли молчать сидеть, кивать, поддакивать — лицемерить, со всем соглашаться. Думаю, таким людям особенно было близко творчество Высоцкого: правдивое, прямолинейное, без капли притворства. Многие не были зомбированы официальной пропагандой: они видели реальность, называли вещи своими именами. А Высоцкий, как никто другой, мог называть вещи своими именами: не пытался приукрасить какое-то явление, смягчить — резал правду-матку!

Тут необходимо отметить, что злорадства, ехидства по отношениям к описываемым негативным социальным явлениям — в песнях Высоцкого нет. Его творчество — это не гневный памфлет, не революционное послание. А просто правдивая летопись, выраженная с сочувствием и пониманием.

Александр Нотин: Многие иронические песни Высоцкого — во многом смотрелись асоциально: он показывает жизнь в ее обнаженном и невероятно откровенном виде. С сочувствием к простому человеку, который стал жертвой вот этих всех ограничений советской системы, этой ее несвободы.

Отсюда, из обостренного чувства правды — сознательный уход в некий «андеграунд», даже в контркультуру. Ну а что делать, если понимаешь — для того, чтобы быть признанным официальными «распорядителями культурного процесса» в стране — нужно отказаться от основных принципов своего творчества. Начать угодничать, подстраиваться, предугадывать желания разного рода «худсоветов». И буквально по Маяковскому: «Наступить на горло собственной песне»!

Геннадий Норд: Высоцкий поймал струю времени: тот мощный культурный пресс, то давление советской власти, которые тогда действовали. И заставляли народ жадно слушать каждый правдивый голос, чтобы глотнуть свежего воздуха. Высоцкий — это внутренний эмигрант. Он не эмигрант «туда», он был эмигрант «здесь». Это фактически внутренняя эмиграция — от засилья официальной пропаганды. Но он писал предельно правдивые вещи о советской действительности! За что советская власть его и не любила в конечном итоге.

Непримиримую оппозицию во времена СССР очень активно выдавливали из социального (в том числе — культурного) пространства. За рубеж, в психушку, в тюрьму, в ссылку, «на тот свет» — тут, как говорится, возможны варианты. Оппозицию что называется «мягкую», не идейную — окружали «повышенным вниманием», следя за тем, чтобы она не пробилась в широкие массы, оставаясь в условно разрешенном загончике, этаком «заказнике».