Владыки Аспирона. В гостях у Тьмы

Сразу же, как только смог.

Но ему-то не сказал.

Главарь увидел, что я бдел.

Не думая, пошёл ко мне.

Без промедления спросил,

Что я делал в яд-траве.

И я сказал, что заблудился,

Что в землях этих я впервые,

Что почему-то отрубился,

Не знал, что травы здесь дурные.

– У тебя клеймо на шее.

Кто хозяин, ты откуда?

– Да, я раб, служу, точнее.

И что вы живы, это чудо.

Мой владелец из владык.

Я расскажу ему про вас.

Главарь огромный, этот бык,

Стал ниже, сдулся, поугас.

– Разберёмся, не пугай.

Мы тебя спасли вообще-то, –

Протараторил мне бугай,

Что-то было в нём задето.

– Да, и вещи все его,

Я их должен был доставить.

Не потеряли ничего? -

Дальше продолжал лукавить.

– Еду тоже? – он спросил.

– Нет, но палку, статуэтку

Он лично в руки мне вручил,

Так что киньте мне их в клетку.

Четверо переглянулись,

И главный нехотя кивнул.

Они к запасам потянулись.

Вот он, Живчик, (я вздохнул)

И мой посох – всё на месте.

Ничего не потерял.

– Слушай, а не много чести,

Чтоб ты всё это доставлял?

Ладно палка и игрушка,

Но меч достоин короля!

Это же не безделушка.

Его могла сожрать земля,

Если б ты в траве остался.

Такой клинок и без охраны?

Кто-то, кажется, заврался.

Не суй нос в мои карманы,

Ты не получишь ничего,

Пусть твой владыка сам возьмёт,

Я не боюсь совсем его.

Всё, по коням и вперёд!

Оставив на земле лежать

Бандита без его ботинок

(Но он вроде мог дышать),

Телега двинулась на рынок.

Путь весь занял меньше дня.

Измученные цепью леди

Смотрели только на меня.

Что-то видели соседи?

На воротах были люди.

Первый город, где всё тихо.

Неужто всё спокойно будет?

Только б не накликать лихо.

Очередь была большой,

Мы были не одни такие.

Воняло потом и мочой:

Условия рабов плохие.

Вереница толстых клеток

Упиралась во врата.

Полно красоток, бедных деток,

Их свобода отнята.

Мужчины все как на подбор,

Довольно крупные на вид,

Чтоб меч держать или топор,

Пока не будет тот убит.

Трещали языком бандиты

О ставках на таких боях,

Что проводили все элиты.

Это игры на костях.

Подходил и наш черёд,

Чтоб пересечь в сей град врата.

И мы проехали вперёд -

Плата за проезд взята.

Город был вполне обычным,

Без пестрот и украшений.

Он был, что ни на есть, типичным.

Но сказал бы без сомнений,

Что люди здесь недоедали:

Острые, как ножик, скулы,

Глаза у многих глубже впали,

Вид усталый и понурый.

И мышцы дряхлые совсем:

Обтянутые кожей кости.

Полно язв, рубцов, экзем.

Все худые, тоньше трости.

Было много попрошаек,

В обносках грязных, без сапог,

Иные голые, без маек.

Хватало и калек без ног.

На нас с завистью смотрели:

У нас хотя бы сытый вид.

В их фантазиях мы ели,

Будто в клетке стол накрыт.

Много улиц нас везли.

Прося бандитов корку хлеба,

Под носом мисками трясли,

К богам взывая, глядя в небо.

Увидел новый пост охраны.

Там были крепкие врата

И стены, словно великаны,

Тут харя сторожа сыта.

Он был с пузиком, с жирком,

Как хряк откормлен на убой.

Он чуть ворочал языком,

Типичный стражник городской.

Не успели расплатиться,

К бандитам быстро подбежала

Худощавая девица.

Она бандитов умоляла,

Чтоб те забрали её в клетку,

Что готова быть рабом,

Готова на клеймо, на метку.

– Ты видно тронулась умом, -

Ответил грубо ей главарь. -

Беги, не надо меня злить,

За тощую такую тварь

Самим придётся доплатить.

И, рыдая, та ушла.

Это ж как её прижало,

Судьба настолько тяжела,

Чтоб участи такой искала.

Стражник получил монету.

Он взял какую-то печать

С изображением кареты,

И стал входящих штамповать:

Всех бандитов, всех рабов.

И как только завершил,

Без каких-то лишних слов

Он ворота нам открыл.

За ними был густой туман,

Как в Кирграде, ну почти.

Черта богатых и крестьян.

Без метки точно не пройти.

А вот тут уже иначе.

Город был совсем другим,

Он и выглядел богаче.

Пафос будто ощутим.

Дорога ровная, как лёд.

Много зелени, воды,

Что по улочкам течёт

И собирается в пруды.

Дома пёстрые, как птицы.

Будто я листаю книгу

И любуюсь на страницы,

Чувствую другую лигу.

И люди важно, как гусыни,

Неспешно двигали телами,

Кичась от своей гордыни,

Воняя приторно духами.

Им голод явно не знаком:

Подбородок был тройной

(Переедания симптом)

И жира бесконечный слой.

С презрением на нас смотря,

Они морщинили свой лоб,

Браня и нас, и главаря,

Критикуя гардероб.

Мне даже камень прилетел,

Больно саданув в колено.

Я просто тихо прошипел

И зарылся глубже в сено.

Я мог бы расщепить их светом

Из-за обиды, боли, мести,

И выдал бы себя при этом.

Нет, не буду, много чести.

Рынок встретил галдежом.

Сколько же несчастных душ

В муравейнике людском.

Чтоб сорвать побольше куш,

Женщин мыли, украшали,

Мужчин намазывали краской

И оружие давали

Деревянное, с опаской.

Мне же мою палку дали,

Торс раздев мой догола.

Я был воинственным? Едва ли.

Вернули посох, им хвала.

Работорговцев было много,

Это место знаменито,

Сводила их сюда дорога,

Было плотно всё забито.

Мы были где-то в середине,

Вот-вот пошли бы горожане

По одной простой причине,

Чтоб заиметь раба в чулане.

Да, недолго было ждать,

Хитрые пораньше шли,

Чтобы лучшее урвать.

Ведь их опередить могли.

Изучали наши зубы,

Лапали за грудь девиц,

Бесцеремонно, даже грубо.

В ответ ловили взгляд волчиц.

– О, с характером! Беру! -

Обеих наших оценили. -

Я вас высеку, запру,

Чтобы вы меня любили.

Покупатель был седым,

Нос с горбинкой, с бородавкой,

С подбородком волевым