Владыки мира. Краткая история Италии от Древнего Рима до наших дней

За коротким перемирием летом 1859 г. последовал территориальный обмен, который в итоге приведет к объединению больших кусков Италии под властью Виктора Эммануила. За поддержку французов в войне король отдаст им герцогство Савойю и графство Ниццу – для него это личная потеря, так как данные земли крепко связаны с Савойским домом. Сардинское королевство получило Ломбардию, а потом, воспользовавшись крахом австрийцев, аннексировало Великое герцогство Тосканское, герцогства Парма, Модена и Реджо и большую часть Папской области. К весне 1860 г., таким образом, почти вся Северная и большая часть Центральной Италии оказались под Виктором Эммануилом и его премьер-министром Кавуром. Однако на юге Королевство обеих Сицилий все еще оставалось под управлением бурбонского короля Франциска II, а Рим – под папой. Кавур принял это разделение, но кое-кто – нет. И в ночь на 5 мая 1860 г., в красной рубашке и пончо, с винтовкой Colt через плечо, на борт корабля в Генуе взошел Джузеппе Гарибальди с тысячей разношерстных добровольцев, кричавших: «Italia e Vittorio Emanuele!»

* * *

Весной 1860 г. Джузеппе Гарибальди, рыжеволосому и синеглазому, коренастому и бородатому, было 52 года. За ним уже тянулся впечатляющий шлейф приключений. Родился он в Ницце в семье владельца торгового судна, который видел его священником. Но у юного Гарибальди – который считал «черное племя» духовенства «смердящими отбросами человечества» и «врагом всего людского рода» – имелись другие планы [9]. В 1824 г. 16-летний Джузеппе садится на корабль, следующий в Одессу на Черном море, а на следующий год сопровождает отца на его судне Santa Reparata в поездке в Рим с грузом вина. К счастью для юноши, его отец не смог заплатить владельцу упряжки буйволов, чтобы оттащить «Санта Репарату» вверх по Тибру в порт Рипетта, и в Риме им приходится задержаться. Вечный город производит на парня сильное впечатление. Его руины, напишет он позже, были «наследием всего величия прошлого» [10] – священным символом, искрой, которая воспламенит его воображение и породит знаменитое «Roma o morte!» («Рим или смерть!»).

В следующие десять лет Гарибальди будет много плавать по Средиземноморью, побывает в Константинополе и на Канарских островах. Сослуживцы и соотечественники, живущие за рубежом, укрепят его в патриотических республиканских идеалах Джузеппе Мадзини – к «Молодой Италии» которого (как мы видели) он присоединился в 1832 г., – как и в гуманистической философии французского социального реформатора Анри Сен-Симона, социалиста, верившего в братство людей и улучшение условий беднейших классов. Гарибальди намерен посвятить жизнь демократии, гуманизму, социализму и объединению Италии.

Впервые Гарибальди применил свои политические идеалы на практике не в Италии, а в Южной Америке. Когда военный трибунал в Генуе приговорил его к смерти, он рванул в Рио-де-Жанейро, где начал активно помогать республике Риу-Гранде в ее борьбе за отделение от Бразильской империи. Он становится корсаром на 20-тонном судне, называет его «Мадзини» и начинает мешать морским перевозкам государств, враждебных к самопровозглашенной республике. Его отчаянные выходки с маханием саблей – неожиданные нападения, столкновения в море, абордажи, захваты грузов, освобождение африканских рабов – будут потом с придыханием описываться в биографиях и популярных еженедельниках. В 1843 г. мысли его поворачиваются к дому, он собирает Итальянский легион, на флаге которого изображен извергающийся вулкан, а формой становятся красные рубашки типа тех, что носят работники бойни в Рио-де-Жанейро.

В апреле 1848 г., во время «весны народов», Гарибальди вернулся в Италию на корабле Speranza («Надежда»). И привез с собой жену, Анну Марию Рибейра да Сильву, которая сражалась бок о бок с ним в джунглях Южной Америки, продираясь через леса и болота, примотав к себе куском тряпки их маленького сына. На борту «Сперанцы» также находились шестьдесят членов Итальянского легиона. Их услуги, с презрением отвергнутые королем Карлом Альбертом, пригодились временному правительству Милана, энергично сопротивлявшемуся превосходящей австрийской мощи. Когда его войско увеличилось до 4000 человек, Гарибальди пошел маршем на Рим, чтобы так же яростно – и так же безрезультатно – защищать республику от французов. Но такова уж была «легенда о Гарибальди», что одного слуха о нем, идущем в Венецию восстанавливать республику, было достаточно, чтобы восторженные толпы начинали выплескиваться на городские площади.