Владыки мира. Краткая история Италии от Древнего Рима до наших дней

Задача по «созданию итальянцев» была не из простых. Объединение, возглавляемое элитами Севера, не являлось массовым движением. Политическая система нового королевства была подчеркнуто недемократической: король назначал членов сената, а исчезающе малочисленный электорат голосовал за парламентских кандидатов. Избирательное право распространялось только на грамотных мужчин (всего 31 % населения в 1871 г.) [17] в возрасте от 25 лет, плативших минимум 40 лир прямых налогов. Такая высокая планка означала, что электорат в 1860-х гг. составлял чуть более 400 000 человек, это меньше 2 % населения [18]. Вводились непопулярные меры – вроде новых налогов и воинской повинности. Более того, многие из новых политических управленцев ненавидели духовенство – в стране, где подавляющее большинство людей были истовыми католиками, свято доверявшими его институтам. Казалось, невозможно быть одновременно хорошим католиком и лояльным итальянцем: в 1868 г. Ватикан призвал итальянцев бойкотировать всякое участие в политической жизни королевства, включая выборы. Править Италией и сохранять ее целостность, очевидно, становилось таким же сложным делом, как изгнать Бурбонов и Габсбургов.

Одной из сложнейших задач было интегрировать Север и Юг. Гигантские социальные, культурные, экономические, политические и даже религиозные разногласия разделяли, скажем, Ломбардию – Венето – Тоскану и Апулию – Калабрию – Сицилию. Экономическая отсталость, политическая коррупция и социальное насилие на Юге, вместе с его будто бы нестабильным, ленивым и дремучим народом, стало общим местом в выступлениях политиков и журналистов Севера. Массимо д’Адзельо, хорошо образованный аристократ из Турина, чьим хобби было рисовать, писать романы и посещать литературные салоны Милана (он был женат на дочери Алессандро Мандзони), хорошо продемонстрировал культурные различия – и неизбежные предрассудки, – когда заметил: «Союз с неаполитанцами пугает меня во всех отношениях. Это как лечь в постель с кем-то, у кого оспа» [19].

Юг десятилетиями давило экономически и трясло политически, и последствия этого – незавидное положение беднейших слоев населения – требовали неотложных мер. Однако поразительные победы Гарибальди в 1860 г. свершались настолько быстро, что политиков на Севере – таких как Камилло Кавур (которого не предупредили заранее о походе революционера) – они застали врасплох. Никаких планов по управлению этими обширными и политически неоднородными новыми территориями – которые Кавур, никогда не ездивший южнее Флоренции, называл «самой слабой и самой коррумпированной частью Италии» [20] – у них не имелось. Один из эмиссаров Кавура уверял его, что Север может «приручить» Юг и «сделать его управляемым» с помощью «нашего превосходства в храбрости, уме и морали, опыте и характере» [21]. Эта якобы неполноценность южан стала постоянным рефреном в речах интеллектуалов Севера. В 1876 г. один из них, тосканец, сравнивал сицилийцев с «дикарями» Северной Америки [22].

Новая администрация продавливала реформы и модернизацию. Началось строительство обычных и железных дорог – такие инфраструктурные проекты в свое время игнорировались Бурбонами: на 1860 г. в королевстве обеих Сицилий имелось лишь 100 км дорожного полотна. Но после объединения большинство проектов двигалось очень медленно из-за тех же фискальных ограничений, которые мешали Бурбонам. Начальная школа в 1861 г. сделалась обязательной – важное новшество, учитывая, что неграмотность в Апулии, Калабрии, на Сицилии и Сардинии превышала 90 % [23]. Однако родителей приходилось убеждать, что детям необходимо учиться читать и писать – что особенно сложно в случае с бедными крестьянами, чьи дети вынужденно работали в полях. Безграмотность на Юге означала, что там существенно меньшая часть населения имела право голосовать – а следовательно, хотя бы теоретически влиять на изменения. На землях бывшего королевства обеих Сицилий в 1861 г. насчитывалось 9,2 миллиона человек, или 47 % всего населения молодого Королевства Италия. При этом южане составляли меньше трети электората.