Власть долга

К Ули подбежал Наум, потирая отбитый бок, и перемахнул кинжалом путы. Мерех приходил в себя, тряся головой. Вокруг затопали. Ултер размял руки, поднялся и встретил встревоженного отца, Тарха и Бареана.

– Пустое, – махнул наследник. – Обошлось.

Грубый Деан и Череп ворочали тела.

– Хоть одного подранка не мог оставить? – по привычке ворчал Деан. Заглянув в лицо мертвяку, он спросил: – На лодочника Микаша похож, с Дальнего, не?

– Перепугался я малость за наследника дорча, вот и бил наверняка, – признался Коска и подошел к ворчуну. Наклонился, присматриваясь. – Похож. Сынок или племянник.

– Это «добрые»? С Дальнего? – подал голос Бареан.

Ближники бола переглянулись и кивнули.

– Чего это они против меня встали? И Ули-то им зачем?

– Человек Остаха, плешивый Змарик, говорил про арнских воров, – подал голос Рокон.

Грубый Деан грязно выругался.

– Крапивное воровское семя… Зря мы к берегу все корабли отправили. Один оставили, да на нем бы и заночевали. На воде всяко спокойней. А здесь и «добрые», и слуги Безносого, проклятые ночные убийцы!..

Коскахас Копеан задумчиво протянул:

– Бареан, Ултер… Спать будем в шатре, посреди лагеря. За тройной охраной.

Дан Дорчариан согласно кивнул.

Поздним вечером, ворочаясь без сна на кошме, Ултер думал только об одном: Тумма как исчез, так больше и не появился.

Бамилкар трясся от страха и полз по камням. Когда вражеский лагерь на берегу скрылся за скалами, он поднялся и припустил к лодке что есть духу.

«Отец Глубин и все его рачье воинство! Хрен китовый! Самозванец, как же!»

«Доброго» колотило от ужаса. На его глазах всю шайку ближников перебили, словно стаю уток по весне. Когда упали Кривой и Щитень, он глазам не поверил. Кто ж так ловко мечет-то? Так издалека? До сих пор такой меткостью славился только один болар на всех островах. Давнехонько это было. Когда-то воевода брал верх на всех ярмарках, и равных ему не находилось…

Бамилкар вспомнил беспощадного пращника на помосте и вновь вздрогнул. Это он! Он, Коскахас Копеан, бывший воевода бывшего дана! Когда к мальчишкам подошли взрослые, «добрый» срисовал и Грубого Деана, известного на все острова балагура и матерщинника, приятеля бола Барривана, пусть будет легок его путь.

Вдали показались лодки, и Косой с Угрем вскинулись, вставляя весла. Мальчишку-бола Бамилкар не признал – не так уж часто он видел правителя Барривана, его отца. Но в то, что ближники прежнего бола пойдут за самозванцем, – ни в жизнь не поверит!

– А где? Где парни-то? – залопотал Косой, упираясь багром.

Бамилкар бросился грудью на нос лодки, поднажал… оттолкнул лодчонку и перевалился через борт. Растянулся на лавке.

– Живей, живей! Сваливаем, бакланы глуподырые!.. – зашипел он.

Испуганные «добрые» заткнулись и ходко заработали веслами. Лодка наконец влетела в тростники, и Бамилкар перевел дух. Ффух… Теперь не найдут. Косой и Угорь взялись за шесты, отталкиваясь от дна. Они косились на старшого, но рот держали на замке.

– Посекли наших, – не стал томить приятелей Бамилкар. – Коскахас Копеан прибил. Из пращи.

Угорь попал шестом в промоину и чуть не рухнул. Лодка опасно закачалась, заплясала на волнах.

– Иди ж ты!.. – прошипел Косой.

– И Грубый Деан, – кивнул «добрый».

Косой и Угорь переглянулись. В глазах плеснул страх. Ни Коскахас, ни Деан добряками не были: эти придут и возьмут ответ.

– Рвать отсюда надо, – выдавил из себя Угорь. – Придут за нами на Дальний. Жизни не будет…

Первый ужас покинул Бамилкара. Он с показным весельем посмотрел на дружков. Из всей ватаги остались только эти двое, кто знал про уговор со столичным Зуаваром… но ведь тогда и плату за живого наследника делить нужно натрое. Бамилкар попытался подсчитать, сколько это – выходила такая прорва деньжищ, что голова пошла кругом.

– Да не дрищите вы! – хохотнул он над испугом приятелей. – На Срединный правьте!

Угорь и Косой вновь переглянулись.

– Ты… рехнулся, старшой?.. – брякнул Угорь. – На Срединный?!

– Может, дианадох верх возьмет: чего ради мы тогда в Арраин попремся? – спросил болар. – А на Срединном народу сейчас столько – затеряемся. Посмотрим, как оно дело-то пойдет. Глядишь, еще и споймаем горского мальца. Вы уж лучше прикиньте, сколько золотых на нос выйдет!

Угорь и Косой так и замерли с шестами в руках, лупая глазами и беззвучно шевеля губами.

– То-то и оно! – подытожил Бамилкар. – С такими деньгами нам каждому дом в Империи купить можно, лавку свою открыть!

Обрадованные болары плюхнулись на лавки и заработали веслами. Да за такие деньжищи они из-под носа Отца Глубин восьмихвостую дочку упрут, не то что мальчонку!

Ултер раскрыл глаза. Его разбудил знакомый звук – мягкий удар тела о землю. В шатре горели тусклые лампы, стояла глубокая ночь. Тарх нагнулся над наследником, готовый ко всему. Отец стоял на одном колене, вытащив меч из ножен и глядя на вход. Подле него застыл Коскахас Копеан, обнажив кинжал. Грубый Деан положил ладонь на рот и нос Бареана. Как только юный бол открыл глаза, старый болар тотчас прижал палец к губам.