Власть и общественность на закате старой России. Воспоминания современника

Воспоминания Шипова ярко рисуют первую встречу Витте с общественностью. Витте предложил Шипову место государственного контролера[747] в своем кабинете. Но главное — он хотел с ним поговорить и посоветоваться; Шипов в своем совете и помощи не отказал. Он указал, что власть сможет приобрести доверие общества, только если ясно покажет, что ее прежняя политика изменилась. А для этого он находил необходимым ввести в кабинет нескольких общественных деятелей, притом на ответственные, а не второстепенные посты. Он назвал пять портфелей; это были все «командные высоты» внутреннего управления (внутренние дела, юстиция, земледелие, торговля и промышленность и народное просвещение). Их все, по его мнению, было полезно отдать «общественным деятелям». В руках бюрократии остались бы тогда только финансы, Военное, Морское министерство и Министерство иностранных дел; т. е. как раз те портфели, где общественные деятели были бы наименее компетентны. Зашла речь и о кандидатах в министры. Шипов напомнил, что сам принадлежит к меньшинству Земского съезда; чтобы внушить доверие широкому обществу, нужно было привлечь представителей большинства. Он назвал несколько имен, которые все исключали упрек в «личном» пристрастии. Он рекомендовал И. И. Петрункевича, своего политического антагониста по съездам, давнего конституционалиста, специально неприятного государю, но зато не только интеллигента, но и настоящего земца, практического деятеля, которому проблемы власти не были чужды. Назвал С. А. Муромцева, своеобразную фигуру, мало похожего на русского человека, в то время еще не влиятельного среди наших «политиков», но который через несколько месяцев станет «первым» лицом и позднее превратится в легенду[748]. Муромцев был профессор и адвокат, но, кроме того, был тоже городской и земский общественный деятель. Еще Шипов рекомендовал князя Г. Львова, будущего председателя первого правительства революции[749], практического работника, умевшего и любившего «работать» во всяких условиях. Вот условия для соглашения с властью, которые ставил Шипов. Против них Витте не возражал; он внимательно расспрашивал про личные качества тех людей, которых ему назвал Шипов; признавал необходимость нескольких общественных деятелей в кабинете и от себя назвал еще А. И. Гучкова и князя Е. Трубецкого. Он добавил, что не боится реформ, не боится людей левого направления и считает необходимым только одно: чтобы эти новые люди понимали, что в настоящее трудное время необходимо поддерживать авторитет и силу государственной власти[750]. Это была та программа, которая диктовалась минутой и на которой должны были сговориться и власть, и общество. Были необходимы реформы, и даже очень глубокие, но при проведении их нужно было избежать революции, и для этого необходимо было поддерживать новую власть.

Как ни смотреть на те условия, которые предварительно ставил Шипов, считать ли их слишком смелыми или, наоборот, недостаточными, верить или нет искренности согласия на них Витте, одно несомненно: разговор Витте с Шиповым носил характер, который был тогда нужен. Внутренняя война была окончена; самодержавие уступило. Теперь возникал вопрос, как помочь России подняться после войны. Шипов с Витте разговаривали как государственные люди, которые думают о пользе России, о соглашении, не стремясь оскорбить или унизить противника. Нужно было скорее общими силами излечивать раны войны, а о вчерашней борьбе друг с другом забыть. «Военные» в таких разговорах были опасны. Их время окончилось.

Но Шипов сам сделал ошибку. Он знал, что в земской среде, к несчастью, есть самолюбие, что еще недавно он сам причислялся к реакционерам; земские лидеры могли обидеться, что Витте пригласил к себе не их, а Шипова. Он посоветовал Витте от себя обратиться «по начальству», к Бюро земских съездов, и просить его прислать к нему делегатов для переговоров. Давая этот несчастный совет, Шипов был уверен, что Бюро не поддастся партийной нетерпимости и само пошлет к Витте тех авторитетных людей, которые им были названы. И он тотчас выехал обратно в Москву, зная, что на 22 октября было назначено общее собрание Бюро, и рассчитывая иметь время поставить его в курс того, что он услышал от Витте.

Нельзя считать только случайностью, что расчеты Шипова оказались ошибкой и что его совет графу Витте повернулся против него. Случайность всегда идет на пользу того, кому суждено победить. Так и произошло. Телеграмма Витте к Бюро подхлестнула его самоуверенность. Бюро увидело в ней слабость правительства и как бы капитуляцию перед ним и начало действовать соответственно с этим выводом.