Власть и общество: избирательные реформы и их восприятие в Великобритании в последней трети XIX века

Поэтому руководство партии сочло более благоразумным сконцентрировать внимание общественности на политике правительства в Афганистане[141].

Зверские акции английских карателей в Афганистане, уничтожение целых деревень и – в качестве неизбежного следствия – множества женщин, стариков и детей, оставшихся без крова в условиях суровой многоснежной зимы, – все это предоставило Гладстону неповторимую возможность воззвать к чувствам гуманизма и человеколюбия своих слушателей[142].

Другие либералы эффективно обыграли неуклюжие дипломатические действия правительства, спровоцировавшие войну. К тому же командующий английскими войсками генерал Робертс восстановил против себя прессу грубым и бесцеремонным обращением с корреспондентами, которая распространила свою антипатию и на вице-короля Литтона, просто тиранившего местную индийскую печать. Единственный контрдовод тори, что первоисточник всех бед – отказ либерального правительства в начале 70-х гг. подписать с Афганистаном союзный договор, избиратели дружно проигнорровали[143].

На горьком опыте консерваторам пришлось убедиться, что агрессивная внешняя и колониальная политика популярна только до тех пор, пока она успешна. Первые же неудачи, а особенно финансовые траты, действуют на ура-патриотические элементы подобно отрезвляющему холодному душу. После начала военных действий в Афганистане Дизраэли писал: «Насколько я могу судить, в стране существует сильное растущее чувство по отношению к этому афганскому делу. До тех пор пока население считает, что оно получит “мир с честью”, действия правительства Ее Величества будут популярны, но если страна обнаружит, что нет мира, то она не замедлит заключить, что нет и чести». В письме к сыну Гладстон вскрыл эту особенность мышления обывателей предельно четко: «Как ни печально, но в этих преступных войнах именно необходимость платить оказывается самым эффективным способом пробуждения совести» [144].

Так называемая критика «скачущих проконсулов» (как выразился Харкорт) помогала либералам умерять и без того падающий интерес общественности к внешней и колониальной политики. Довольно точно определила ситуацию в момент выборов «Таймс»: «Большие внешнеполитические вопросы, по которым партии расходились в течение последних трех лет, насколько речь идет о парламентских дискуссиях, на какое-то время закрыты. Мы вступаем в новую фазу колониальной и внешней политики, и промежуток должен быть по необходимости спокойным»[145]. Совершенно верно, стране предстояла невиданная ранее вспышка колониальной лихорадки, но до этого должен был пройти не один год.

Возможно, ввиду того что консерваторы почти все надежды возлагали на популярность своей внешней политики, они не сделали ставку на пропаганду социального законодательства правительства. Конечно, консервативные журналисты и ораторы не обходили этот вопрос полным молчанием. Однако современникам не могло не броситься в глаза, что ни сам Дизраэли, ни министр внутренних дел Кросс, который занимался социальными проблемами больше, чем кто-либо другой в правительстве, в предвыборном обращении ограничились лишь беглым упоминанием о них и не давали никаких обещаний на будущее в этом направлении[146].

Не сумели тори и использовать в максимальной степени к своей выгоде немало нашумевшее высказывание рабочего депутата парламента А. Макдоналда о том, что консерваторы «сделали для рабочих за пять лет больше, чем либералы за 50»[147]. О реформах в интересах рабочего класса говорили только радикалы вроде Чемберлена и Брэдло, но и они не сформулировали четкую программу.

Консерваторы явно не расценили реформы 1874–1879 гг. как фундамент союза тори с народом. Они вновь проявили свою традиционную антипатию к «демократии» и массовому электорату и нежелание серьезно искать с ним взаимопонимания. Часто их действия выглядели вялыми и инертными. Так, Кеббел отметил «неудачу городских парламентариев в поддержании добрых отношений со своими избирателями и их самодовольную уверенность в том, что достаточно вновь показать себя, чтобы опять удостоиться приветствий, после того как шесть лет прошли в пренебрежении самыми обычными правилами вежливости… Два месяца тому назад депутат за депутатом отправлялись друг за другом в избирательные округа, которые их избрали с энтузиазмом шесть лет назад и которые они в интервале едва ли посетили хоть один раз, чтобы обнаружить, что за время отсутствия чужак занял их место в симпатиях избирателей…»[148].

Определенную помощь вигам оказали газеты либеральной направленности. Из 1376 провинциальных ежедневных и еженедельных изданий только 330 изданий занимали проторийские позиции, 482 открыто поддерживали либералов, а из оставшихся 567 подавляющее большинство, по мнению современников, также склонялись на их сторону. В Лондоне положение было отнюдь не лучше: из семи вновь избранных в парламент журналистов четверо были связаны со столичными газетами либерального направления [149].