Власть над миром. История идеи

Ныне мы стоим на пороге новой эры. Восточное доминирование подходит к концу, в частности в результате политики, описанной выше, и американские прогнозисты гадают, что же случится дальше. Поскольку влияние США – как, кстати, и влияние международных организаций – не является само по себе плохим или хорошим, о нем надо судить по его результатам, так что ответ на вопрос о том, насколько такой передел влияния подействует на глобальное управление, будет зависеть от того, что, на наш взгляд, изменится. Тот факт, что некоторые державы набирают силу, а другие теряют, ни о чем не говорит. Крупные державы, в частности Китай, много выиграют и ничего не потеряют, если вступят в систему, созданную во благо мощных государств. Они точно так же будут использовать международные организации в собственных целях, но, как и их предшественники, не всегда смогут добиться успеха. Поэтому нет причин думать, что смещение в международном балансе сил приведет к краху международных институтов, учрежденных в англо-американской традиции.

В действительности последствия упадка американского и европейского финансово-политического уклада могут быть как отрицательными, так и положительными. Еще в 1995 г. британский политический экономист Сьюзан Стрейндж утверждала, что «единственный способ избавиться от нынешнего, давящего и связывающего руки запрета на улучшение глобального правления – это выстроить, кирпичик за кирпичиком, мощную оппозицию, основанную на сотрудничестве Европы с Японией, но включающую также страны Латинской Америки, Азии и Африки». Расстановка сил сейчас, конечно, изменилась, но сама идея осталась правомерной. Можем ли мы, в некотором смысле, перевести часы назад, к временам ЮНКТАД? Новые мировые державы, прежде всего Китай, не поддерживают МВФ и придают гораздо большее значение государственной суверенности. Если их влияние и дальше будет расти, институты, созданные США, могут снова развернуться в другом направлении, к принципам, некогда вызвавшим их к жизни. Более широкий спектр мнений и перспектив оживит ригидную западную форму экономического мышления, доминирующую в МВФ. Изменятся торговые отношения. Меньше внимания будет уделяться наблюдению за правами человека и продвижению демократии, однако подход к развитию станет, скорее всего, менее интрузивным и более решительным, с большей поддержкой рыночного регулирования и управляемого капитализма[544].

Однако если подъем БРИКС и других не означает конец международных организаций, он в то же время не обязательно свидетельствует об их обновлении. Подлинные задачи, стоящие перед миром, остаются прежними. С учетом паралича Доха-раунда и неспособности Всемирного банка и МВФ разработать эффективный ответ на критическое нарушение баланса, угрожающее мировой экономике, а также необходимости взять под контроль борьбу с глобальным потеплением, институты международного правления срочно нуждаются в укреплении. Перестановка стульев – например, при переходе от Большой семерки к Большой двадцатке – не может быть ответом, поскольку эти объединения в лучшем случае довольствуются декларациями, а в худшем сводятся к политическому театру. Избиратели по всему миру до сих пор склоняются к поддержанию национального государства, а не некой глобальной политики, что говорит о сохранении государством роли основного гаранта общественного благополучия. До тех пор, пока международные организации не усвоят этот факт и не приспособятся к нему, их положение будет усложняться[545].

Можно предложить два вида изменений, способных вдохнуть новую жизнь в глобальное управление. Один – это укрепление уверенности в политическом классе, которое даст ему возможность дисциплинировать рынок, подтвердить свою способность к долгосрочному стратегическому планированию и отстаивать достоинства государственных институтов[546]. В наше время модно рассматривать само государство как проблему. Однако государственные институты воплощают репрезентативность и знания, а также служат форумом для краткосрочного управления кризисами и повседневных обсуждений. В нынешнем кризисе политики выступали в роли страховщиков, которые, несмотря на свою важность, подчиняются диктату представителей рынка, которым не решаются противостоять. Более здоровые отношения между национальным и интернациональным правительствами зависят от того, смогут ли они взять на себя новую роль или, точнее, вернуться к старой – меньше правления и больше правительства.