Власть над миром. История идеи

За границами США, с другой стороны, считалось самоочевидным, что интернациональные институты и нормы постепенно превратились в способ ослабления суверенности, а не ее упрочения. В 1971 г. предполагалось, что обусловленность не принесет результатов, если условия станет выдвигать МВФ, так как обращающиеся к нему государства не допустят вмешательства в их внутренние дела. С тех пор Всемирный банк и МВФ, а также многие менее заметные, но не менее влиятельные организации неоднократно вмешивались в дела других стран якобы из соображений экономической рациональности. Параллельно ООН, начиная с Кофи Аннана, стала одобрять интервенции как международный гуманитарный долг, а при Пан Ги Муне этот процесс продолжился в рамках «ответственности защищать»[541].

Такое многостороннее наступление на суверенность было фундаментальной переменой. В конце концов, речь шла о суверенности самоуправляемых государств, и единственной общей идеей, объединявшей интернационалистов разного толка в XIX в., было стремление дать народам возможность самим определять свою судьбу. Кобден, Мадзини, Кремер и Маркс верили, что национализм и интернационализм придут к расцвету или падению только вместе. Они были убеждены, что действуют во благо общества в целом, в рамках государства или вне их. После 1919 г. целью Лиги Наций был мир, «безопасный для демократии» (как имперской идиомы). После 1945 г. ООН пропагандировала те же идеалы в борьбе с колониализмом. Государство было священно, границы между странами взаимно признавались в Азии, Африке и Европе, а значение демократии расширилось до содействия «социальному прогрессу и улучшению условий жизни при большей свободе» (как записано в Уставе ООН)[542].

В создании этой системы суверенных наций США сыграли решающую роль. Вашингтон никогда полностью не контролировал процесс; с обеих сторон необходимы были компромиссы: после 1945 г. «государства всеобщего благосостояния» и экономические национализации распространились по миру в масштабах, значительно превышающих желательные для американских политиков, а либерализация торговли шла гораздо медленнее. Тем не менее такие расхождения не имели особенной важности. Американский век в своем апогее совпал с расцветом национального планирования в Третьем мире и государств всеобщего благосостояния в Европе. Страны постепенно реинтегрировались в глобальную торговую сеть, однако движение капиталов было по-прежнему ограниченно, и в целом деньги зарабатывались путем производства и торговли, а не из денег же.

Затем, между серединой 1970-х гг. и началом 1980-х, США резко сменили курс и отказались от былой поддержки либерализма в форме сильных внутренних институтов. Причины были в первую очередь идеологические (реакция на беспорядки внутри страны, инфляцию, классовые и расовые конфликты, а также на формирование политического влияния Третьего мира), а во вторую – экономические (необходимость закрепить свои позиции после Вьетнамской войны и падения доллара)[543]. Столкнувшись с непредвиденной задачей по преобразованию правил мирового порядка, когда приоритет отдавался потребностям развивающихся стран (Новый международный экономический порядок Третьего мира), США отреагировали, выступив против концепции укрепления государства по всем фронтам: международная правозащитная деятельность подразумевала под государством тиранию, и глобальное гражданское общество мобилизовалось против него как ресурса американской внешней политики. Всемирный банк и МВФ эксплуатировали грозящий кризисами характер новой финансовой ситуации в мире, чтобы заново определить границы между частным и общественным секторами в уязвимых странах-должниках: пособия урезались, а разница в доходах и богатстве быстро росла. И наконец, с возникновением гуманитарных интервенций и утверждением новой активистской этики вторжения и оккупацию стали объяснять необходимостью спасти народы от их правительств и вернуть часть Африки и Балкан под управление международной исполнительной власти. Это ни в коем случае не было возвратом к освободительным устремлениям интернационалистов XIX в., скорее – созданием «трудоспособного» государства в одной стране за другой по всему миру, отказом от общественного в пользу частного и использованием международных организаций в собственных целях.