– А мы все не у Него, что ли? – пожимал плечами в ответ на это герой соцтруда пенсионер дед Рожнов. – Почему это принято считать, что только покойники к Богу ближе? Что ж нам теперь – всем ноги протянуть, что ли, чтобы к Богу приблизиться?.. У нас в государстве покойников страсть как любят! Показывали тут на днях квартиры кадровых офицеров, которые утонули: там такая нищета, что даже мебели нет. Моряков показывали в Мурманске, которые окурки собирают, потому что курева купить не на что. И вот так унижены люди, которые защищают страну, каждый день рискуя жизнью, а семьям погибших теперь раздают компенсации. Почему нельзя это было сделать, когда они ещё живыми были? Сколько шахтёров гибнет каждый год, самолёты падают чуть ли не каждую неделю, а по телику только и показывают, как в кабинетах сидят чинуши и бурчат, что они от всей души скорбят со всем народом. Как где дом рухнет, люди погибнут, у них сразу же средства находятся на мёртвых-то, прям хоть сам помирай! А пока люди живы, никому и дела нет, что их дом в аварийном состоянии находится. Вот опять самолёт где-то упал. Всё падают и падают. Люди привыкли, что у нас каждый день кто-то гибнет, даже не воспринимают это как трагедию, а ведь это не нормально. Но привыкли! Люди ко всему привыкают. Не знаю, кто сказал, что история всегда происходит как трагедия, а повторяется как фарс. Вот и сейчас такой фарс. Самолёты разбиваются, флаги приспускают, все делают серьёзные лица, и все понимают, что ещё не один самолёт рухнет. При Сталине десяток-другой чиновников поставили бы к стенке, и самолёты сразу бы перестали разбиваться, а сейчас только правительственные комиссии создаются. А что толку от них, если люди продолжают погибать? Сталина тираном называют, а остался наш народ без тирана, и за считанные годы разворовали всё, что, казалось бы, невозможно разворовать. Ан нет, сумели, растащили, разграбили, разорили, так что для самолётов и горючего не осталось. После смерти Сталина осталось два френча, пара сапог, курительная трубка, пять рублей денег и великая держава. А после «великого политика» Бори остались руины некогда великой державы, миллиардные счета в европейских банках, элитные особняки в закрытых посёлках. Как укрепить это государство, сделать процветающим и сильным – никто не знает. Только разорить могут. Мне вот задание дай, хоть миллион баксов дай и скажи: разори дотла такую мощную державу. Я не смогу, я не знаю, как это сделать. А наши гениальные политики даже такое несокрушимое государство, об которое Наполеон зубы сломал, которым Гитлер поперхнулся, смогли разорить, разворовать до самого основания. А Сталин однажды захотел покурить трубку, чиркнул спичку – не горит, чиркнул другую – сломалась. Что такое, думает, за непорядок. Прочитал на коробочке название спичечной фабрики, да и приказал своим людям: «А подать мне сюда директора этой фабрики». Заходит директор, трясётся весь, а Сталин при нём, не слова не говоря, начал спички чиркать: первую чиркнул – загорелась, вторую – тоже, третью – горит! Что такое, думает, за наваждение.
– Ну а директор-то что? С ним-то что стало? Расстреляли?
– Зачем расстреляли? Сам умер от инфаркта на другой день. Вот так боялись. А когда бояться некого, камня на камне не оставят, и нынешнее состояние государства нашего – тому яркий пример. И я всё больше прихожу к выводу, что нашему государству живые люди вообще не нужны. Власть думает только об имиджах да рейтингах, а до живых людей никому дела нет, потому что пиар не тот. Вот умер кто где, так сразу о человеке вспомнят, а пока жив – никому он не нужен. Подлодка утонула, и сразу государство обратило внимание, что военные моряки у нас живут хуже американских безработных, в общем-то, как и все мы. Но мы живы, а они погибли, страшно погибли, и сразу деньги нашлись их детям и вдовам, сразу выделили какие-то компенсации. А если бы жил человек, так и не вспомнили бы о нём. Сейчас после терактов на Юге власть ужасается тому, что там люди вообще зарплат не получают. А не уничтожили бы эти звери баб и ребятишек беззащитных, так и про них бы никто не вспомнил. Никому сейчас живой человек не нужен – только проблемы одни с ним. Особенно, если не хочет он, окаянный, становиться на одну ступеньку с животным, превращаться в быдло. Хочет он иметь крышу над головой, уют и достаток под этой крышей, куда всегда хочется вернуться. Если бы он действительно был животным, как нас теперь глянцевые журналы убеждают, то был бы он счастлив в скотских условиях, а он страдает. И каждый государственный муж нынче думает, как ещё выгодный бизнес сделать на людях. Вот лодка утонула, а сколько всяких политиков сразу из своих нор повылезали, чтобы хоть как-то засветиться там да сям по поводу и без. Засвечивались бы нужными делами для страны, но им легче очередной катастрофы дождаться для этого.