Власть нулей. Том 1

– Вы что, с ума сошли?! – крайне изумился мэр. – В мире такое происходит, а вы думаете о каких-то своих шкурнических интересах. Завтра, может быть, ядерная война начнётся! Кому тогда будет нужен ваш асфальтированный Мировой проспект?

– Правильно, – поддакивала мэру Степанида Андреевна. – Нам асфальту энтого не надо. Баловство одно. Начнут все на машинах ездить да каблуками стучать, как пронститутки. Мы вот всю жизнь в гужбанских сапогах отходили, а нынешние вертихвостки в туфлях ходить хочут! Цокают каблучищами, как коровы копытами. Тьфу! Мы всю жизнь по колено в грязи ходили, и отцы наши с дедами тоже, а следующие поколения тоже без асфальту перебьются.

– Да ну вас к чёрту! – ответила ей на это наша делегация. – Весь мир вперёд движется, а мы назад. У нас назад означает вперёд, а вперёд – это баловство. Больше всего обожаем эту дурь свою, что у нас всё ни как у людей, а наоборот. Все хотят жить счастливо и достойно, а мы гордимся своим горем и нищетой. А уж горя у нас столько, что для чего-то другого уже и места не хватает.

– А как же! – взревел Глеб Гермогенович. – Да мы столько горя видели, сколько и на собаке шерсти не бывает, а вы хотите так легко жизнь прожить. И вообще, чего вам дался этот асфальт? Вот вы молодые и не знаете ничего, а я ещё в годы войны жил. У нас тут на нашем бездорожье немцы на два месяца застряли и выбились из графика наступления.

И он поведал находчивую историю, что наше отечественное бездорожье вроде как не мешало бы представить к государственной награде за содействие Победе в Великой Отечественной. Оказывается, Гитлер потому так быстро и легко завоевал всю Европу, что она представляет собой обустроенные города с великолепными дорогами. Это стимул какой: войти победителем в красивый и отвечающий нормам современности город, а не в лядащую дерёвню, где вместо асфальта на улицах – свиной помёт! А в России немец увяз в болотах и совершенно неухоженной, необжитой, словно бы никогда не просыхающей земле. Опять же стимула никакого: кому охота играть в победителя на фоне победивших всех и вся бездорожье и непролазной грязи? Кому охота это всё с таким трудом завоёвывать, чтобы потом ещё больше сил вложить в его обустройство? Потому до Волги дошли, да и выдохлись. Так выдохлись, что потом даже сил, чтобы драпать, не осталось.

Он вспомнил, как на его Милославской улице осенью 1941 года по уши увяз в жиже целый немецкий взвод на мотоциклах, а какой-то немецкий полковник от гнева тут же долго хлестал плёткой эти намертво влипшие в грязь машины. Чисто царь Ксеркс море порол! Страшно матерился, почему-то по-русски, а из германской идиоматики поминал всё время какого-то Доннера с Веттером.

– Вот, – новый мэр многозначительно поднял вверх указательный палец. – Это же стратегически важный момент! А если бы был асфальт, так они, стало быть, беспрепятственно тут проехали?

– А то! – заверил его Глеб Гермогенович.

Все поняли, что асфальта и в этом году не будет. Прямо как в песне Сергея Трофимова, которую гоняют по «Дорожному радио»: «У нас кладут асфальт местами и немного, чтоб всякий оккупант на подступах застрял». Прям, только ради этого оккупанта и живём, а он всё чего-то не едет. Глеба Гермогеновича после этого случая даже чуть не побили старухи с его улицы, которым надоело каждую зиму носить вёдра с песком, а дед Рожнов с ним разругался в пух и прах:

– Ну, Германогеныч, ну и гад же ты после этого! Кто тебя за язык-то тянул, жопа страдальческая?! «Немец тут увяз, немец увяз» – нашёл, кого и когда вспомнить! Жаль, что этот немец тебя уму-разуму не научил, чтоб ты знал, когда пасть не надо открывать, а лучше помолчать.

Не дай никому жить в стране, которая постоянно готова только к «встрече» оккупантов. Которая совершенно не продумана для жизни в ней своих граждан, но зато тщательно подготовлена к приходу врага вплоть до бездорожья, на котором он увязнет, и покосившихся хибар, чтобы каждый оккупант внутренне содрогнулся и усомнился в своих действиях: «Нафига я сюда припёрся-то? Чего я тут, собственно, забыл вдали от своей благоустроенной и внимательной к каждому гражданину страны?».

Свои надежды об асфальтировании нашего окончательно раздолбанного Мирового проспекта мы возложили на следующий год. Но как только мэр приехал осенью из отпуска, в октябре 2002 года случилось то, что в новейшую историю России вошло под коротким названием «Норд-Ост». Тогда где-то там наверху признали, что в стране идёт какая-то невидимая война, так что гражданам следует прекратить благоденствие и все силы бросить на борьбу с этой неуловимой проблемой, чем очень многих россиян несказанно напугали прямо-таки до шока. Многие даже подумали, что они ослышались, но этот лозунг «прекратить благоденствие» озвучил уже кто-то из тогдашних министров, а потом его стали повторять на все лады большие и маленькие начальники на местах.