Власть нулей. Том 1

– Что вывэтом понимаете, наивняк колхозный? – усмехнулась Тамара. – Кто от вас чего требует? Легче ничего не делать, а искать ошибки в поступках тех, кто хоть что-то делает. Я все эти годы училась и работала, а ты, Ромашкин, что за эти годы сделал?

– Зато я не убил никого и не ограбил.

– Зато ты на шее жены сидишь уже который год, а люди в это время деньги делают, а не в носу ковыряют.

– Это уж не твоё дело! – вступилась за мужа Люба.

– Давай, ещё драться со мной начни за своего благоверного. У тебя рука тяжёлая, ты же на комбинате стокилограммовые брёвна ворочаешь, пока муженёк пропивает заработанные твоими мозолями и надорванным нутром рублики.

– Не всем же бизнесом заниматься, – вдруг спокойно ответила Люба. – Кто-то должен и брёвна ворочать. Бизнесмены умеют только за компьютером сидеть в лучшем случае, а кто им древесину для продажи за бугор подготовит, как не мы? Разве это не выгодная сделка, а, господа предприниматели?

– Тоже мне «предприниматели»! – взвизгнул Ромашкин. – Предприниматели, которые ничего не предпринимают! Набрали шоблу в бизнесмены, и думают, что они будут о стране думать. А они эту страну только разграбили…

– Бизнес не должен думать о стране, он прежде всего думает о прибыли, – сухо просветила его Тамара.

– Да какие вы бизнесмены? – не сдавался Ромашкин. – В России бизнесменов вообще нет и быть не может. Настоящего бизнесмена надо воспитывать ещё с воспитания его родителей, а у нас одни деляги. Недоброкачественный товар людям впиндюрят под видом чего-то эксклюзивного – вот и весь ихний бизнес. Бизнесмены – ворую без смены! Я хоть и не сделал… хоть и мало сделал для своей семьи…

– Ты ничего для семьи не сделал, – беспощадно перебила его Тамара. – «Мало сделал», ха. Не мало, а ни-че-го.

– За-зато я очень их люблю! А твой богатенький муженёк тебя и не любил никогда. Я слышал, как твоя мамаша моей рассказывала, что он напивался и заставлял тебя его грязные ботинки языком вылизывать, когда ты ещё бедной студенткой была, чтобы лишний раз напомнить тебе, чей ты хлеб жрёшь. А я к своей жене никогда так не относился.

Как ни странно, но это ужасное напоминание не расстроило железную Тамару, а только рассмешило, чем она окончательно уничтожила Ромашкина:

– Ой, убил, сразил. Любит он жену свою, вы на него поглядите! Любовью своей слюнявой наградил бабу, осчастливил на тыщу лет, нечего сказать. Раньше неразвитые деревенские кулёмы свою любовь такой наградой считали, потому что больше ничем не располагали. Под мужика ложились, и были уверены: ВСЁ ему отдала. Теперь мужики такие пошли: на шее у бабы сидят, зато – любят! Уж такое счастье, что этакое чудо в перьях её любит и терпимо к ней относится, что обзавидоваться можно, ха-ха-ха! Ах, ты ещё и не бьёшь её? Вообще, памятник тебе за это на главной городской площади надо поставить. Не поставили ещё? Хочешь, я поставлю? Это не так уж и дорого… Что тебе ещё остаётся, как не любить жену? Что у тебя есть, что ты можешь своим близким дать? Ты ради них даже с пьянкой завязать не можешь, слабак.

– Я и не должен никому ничего давать! Это вы – давалки. Ваша задача – давать, а мужики…