Властелин Хаоса

– Амерлин является Айз Седай – так гласит закон Башни. Об этом недвусмысленно сказано в нескольких местах: «…будучи Айз Седай, Престол Амерлин…», «Престол Амерлин, как и все Айз Седай…» – ну и так далее. Но нигде не сказано, что для того, чтобы стать Амерлин, женщина должна уже быть Айз Седай. – Законы Башни знали все сестры, но Серые, как посредницы, разбирались во всех тонкостях, и Беонин непроизвольно заговорила назидательным тоном: – Что же до законов, определяющих порядок избрания, то там и слов «Айз Седай» нет. Говорится о «женщине, призванной к служению», «представшей перед Советом» и все в этом роде. Конечно, можно считать, что составительницы законов полагали это само собой разумеющимся. Но каковы бы ни были их намерения, они не записали ничего такого, что могло бы помешать…

– В их намерениях сомневаться не приходится, – вмешалась в разговор Карлиния, и Беонин нахмурилась. – Ясное дело, они просто не сочли нужным упоминать столь очевидное. Однако с логической точки зрения закон следует трактовать лишь буквально, что бы ни имели в виду его составители.

– Зачастую законы имеют мало общего с логикой, – ядовито заметила Беонин, но, минуту помолчав, добавила: – Однако в этом случае ты совершенно права. И Совет придерживается того же мнения, – сказала она, обращаясь уже к Эгвейн.

Все эти женщины настроены вполне серьезно.

– Сделавшись Амерлин, ты тем самым станешь и Айз Седай, – с серьезным видом пояснила Анайя.

Суан едва заметно улыбалась – все-таки это была улыбка, – но и она выглядела серьезной.

– А Три Клятвы ты сможешь принести по возвращении в Башню, – сказала Шириам. – Мы подумывали о том, чтобы ты произнесла их здесь, но потом решили, что без Клятвенного жезла они все равно не будут иметь силы. Их могут счесть ложными, так что лучше подождать.

Эгвейн невольно едва не села – уже во второй раз. Может, Хранительницы Мудрости были правы и, посетив Мир снов во плоти, она просто-напросто лишилась рассудка?

– Это безумие! – запротестовала она. – Какая из меня Амерлин? Я… я… – Возражения громоздились одно на другое, так что она даже не могла их высказать.

Она слишком молода. Даже Суан, самую молодую Амерлин в истории Башни, возвели на Престол Амерлин, когда ей было уже тридцать… Амерлин были знающими и опытными, а она, Эгвейн, лишь недавно начала учиться, пусть ей и известно кое-что о Мире снов… Амерлин должна быть мудрой. Принято считать, что все Амерлин мудрые, а она чувствовала себя растерянной и сбитой с толку… Большинству женщин приходится провести лет десять в послушницах и столько же пробыть принятыми. Некоторые, правда, продвигались куда быстрее, как, например, Суан, но… Но ведь она, Эгвейн, послушницей не пробыла и года, а принятой и того меньше…

– Это невозможно! – Вот и все, что Эгвейн удалось произнести вслух.

Морврин фыркнула, чем весьма напомнила Эгвейн Сорилею:

– А ну-ка успокойся, дитя мое, не то я живо приведу тебя в чувство. У нас нет времени охать, ахать и впадать в панику.

– Но я же знать не знаю, что мне делать! Понятия не имею! – Она глубоко вздохнула, стараясь унять неистово бьющееся сердце. Это помогло. Немного, но помогло. Что бы они ни говорили, что бы ни делали, она не позволит себя запугать. Бросив взгляд на суровое лицо Морврин, Эгвейн мысленно добавила: «Пусть она шкуру с меня сдерет, все равно не запугает». – Все это нелепо, – сказала девушка вслух. – Смехотворно! И я не позволю выставить себя на посмешище, так и знайте. А если Совет и вправду вызвал меня только для этого, то они услышат то же самое.

– Боюсь, девочка, что выбора у тебя нет, – вздохнула Анайя, разглаживая розовое шелковое одеяние, изысканно украшенное рюшами и кружевами цвета поделочной кости. – Ты не можешь отказаться от призыва к служению на Престоле Амерлин, как и от призыва предстать перед судом. Недаром и то и другое обозначают одним словом.

Приободрила, нечего сказать.

– А окончательное решение вынесет Совет, – добавила Мирелле, ничуть не улучшив настроения Эгвейн.

Неожиданно Шириам улыбнулась и, обняв Эгвейн за плечи, сказала:

– Ни о чем не тревожься, дитя. Мы всё тебе объясним и растолкуем. Для того мы здесь и собрались.

Эгвейн молчала – у нее просто не было слов. Возможно, повиноваться закону вовсе не значит оказаться запуганной, но ей почему-то казалось, что разница здесь невелика. Однако собравшиеся приняли ее молчание за согласие – и в определенном смысле они были правы. Тут же, не мешкая, они отправили Суан разбудить членов Совета и известить их о прибытии Эгвейн. Та слегка поворчала, но подчинилась.

Суан и за дверь выйти не успела, как в комнате воцарилась круговерть. Дорожное платье Эгвейн стало предметом оживленного обсуждения, причем без ее участия. В конечном итоге Айз Седай разбудили дремавшую на стуле в задней комнате пышнотелую служанку и велели ей принести все платья принятых, какие она раздобудет, причем строго-настрого заказав говорить, кому и зачем они понадобились.