Властелин Хаоса

Зайдя в таверну, Мэт потребовал пунша, но передумал и заказал бренди. Худая долговязая хозяйка уверяла, будто принесенная ею мутная жидкость изготовлена из слив, но по вкусу казалась настоянной на ржавчине. Джуилин при виде подобного угощения хмыкнул, а Том и того делать не стал. Даже Налесин сделал всего один глоток, а уж он-то пил все, везде и всегда. В итоге Мэт, потеряв счет крошечным оловянным стаканчикам, нализался так, что Нерим с Лопином едва дотащили его до постели. До сих пор он не задумывался о пределах возможностей медальона, знал лишь, что лисья голова останавливает саидар. И вот выяснилось, что они могут поднять с помощью Силы какую-нибудь штуковину да и запустить в него… «Лучше уж такой талисман, чем вовсе никакого, – твердил себе Мэт, ворочаясь на сбившейся постели и глядя на ползущие по потолку лунные тени. – Гораздо лучше». Но имей он возможность передвигаться самостоятельно, непременно спустился бы вниз за бренди.

Вот почему утром следующего, пятого дня он пребывал в прескверном расположении духа – голова трещала, рот казался набитым перьями, пот лился ручьями. В таком состоянии он и поднялся на очередной холм, откуда неожиданно открылся вид на широкую судоходную реку Элдар, оседлавший ее город и огромный залив с множеством кораблей. Эбу Дар.

В первую очередь в глаза бросалась белизна. Белые дома, белые дворцы, белые башни и шпили. Купола, напоминавшие по форме заостренные репы или груши, зачастую были прочерчены темно-красными, золотыми или голубыми полосками, но основным цветом являлся белый. Отраженный солнечный свет слепил глаза. Ворота, к которым вела дорога, были прорезаны в белой оштукатуренной стене – такой толстой, что путники проехали в тени под аркой шагов двадцать, прежде чем снова оказались под открытым небом. Казалось, весь город состоял из несчетного числа мостов, каналов и больших, забитых народом площадей, украшенных по центру статуями или фонтанами. Каналы были узкими и широкими, по ним плыли баржи, которыми правили мужчины с шестами в руках. Некоторые мосты были столь широки, что вдоль них рядами выстраивались лавки. Обнесенные колоннадами дворцы, лавки, в витринах которых были выставлены ковры и различные наряды, и четырехэтажные дома с огромными арочными окнами, прикрытыми ставнями-жалюзи, соседствовали с конюшнями, мастерскими и прилавками ножовщиков и торговцев рыбой.

На одной из таких площадей Вандене придержала поводья, вознамерившись переговорить с Аделис, что вызвало явное неудовольствие Найнив и Илэйн. Авиенда, по настоянию Илэйн все-таки въехавшая в город верхом, тут же слезла со своего долговязого мышастого коня, так же неуклюже, как и забиралась. Она озиралась по сторонам с тем же любопытством, что и Олвер, а уж парнишка чуть все глаза не проглядел. Бергитте, похоже, старалась подражать Джаэму и следовала за Илэйн столь же неотступно, как он – за Вандене.

Воспользовавшись остановкой, Мэт обмахнулся шляпой и огляделся.

Одну сторону площади занимал самый большой дворец, какой Мэту только доводилось видеть, – четырехэтажное нагромождение куполов, шпилей и колоннад. С трех других сторон высокие жилые дома стояли вперемежку с лавками и гостиницами. Статуя – женщина в летящей одежде, высотой больше огирского роста, стоящая на еще более высоком постаменте, – указывала простертой рукой на юг, в сторону моря. Народу на площади, замощенной светлыми плитами, было мало – кому охота гулять под палящим солнцем? Несколько человек перекусывали на нижней ступени постамента, бросая крошки голубям и чайкам. Картина безмятежного спокойствия. Неожиданно Мэт почувствовал, как в голове его перекатываются игральные кости.

Это ощущение он знал прекрасно. Порой он испытывал его перед удачной партией в карты, порой – в преддверии битвы. И почти всегда в тех случаях, когда следовало принять важное решение. Столь важное, что оплошность могла обернуться перерезанной глоткой.

– Сейчас мы въедем туда через одни из малых ворот, – объявила Вандене. Аделис согласно закивала. – Мерилилль позаботится, чтобы нам отвели комнаты и мы могли освежиться.