Властелин колец

Когда праздничные дни миновали, друзья стали подумывать о возвращении домой. Фродо пошел к Короли и застал его у фонтана — он сидел с Королевой Арвен под цветущим Древом, и она пела какую-то эльфийскую песню; они встали, приветствуя хоббита.

— Я знаю, зачем ты пришел, Фродо, — сказал Арагорн. — Что ж, друг мой, дерево растет лучше в земле своих отцов; но тебе будут рады во всех землях Запада. И хотя в легендах Большого Народа твоя родина поминается редко — сейчас она известна куда более любых обширных владений.

— Я и правда хочу вернуться в Край, — сказал Фродо. — Но сперва мне надо в Светлояр. Здесь очень хорошо, но я стосковался по Бильбо; мне стало грустно, когда я не увидел его в свите Эльронда.

— Чему же ты дивишься, Хранитель? — молвила Арвен. — Ты ведь нес его и испытал его силу; а все, что создано этой силой, разрушено. А твой родич владел им очень долго, много дольше тебя. Он очень стар сейчас — даже для своего народа; и он ждет тебя, ибо еще только один Поход сможет он совершить — и время этого похода пока не пришло.

— Значит, пора мне идти.

— Мы пойдем все через семь дней, — сказал Арагорн. — Потому что нам долго скакать вместе — до самого Роханда, Через три дня сюда вернется Йомер, чтобы увезти Теодэна в Марку, и мы поскачем с ним, дабы почтить павшего. А сейчас, прежде чем ты уйдешь, я хочу подтвердить сказанное Фарамиром: ты навсегда свободен в княжестве Гондор, и товарищи твои тоже. И если какой-нибудь дар достоин твоих дел — ты получишь его; ты возьмешь с собой все, что пожелаешь.

— Прими и мой дар, — проговорила Арвен. — Ибо я дочь Эльронда. Я не уйду с ним в Серебристую Гавань: мой выбор — выбор Лутиэн; как и она, я избрала самое прекрасное — и самое горькое. Но вместо меня пойдешь ты, Хранитель — когда придет время и если пожелаешь. Если раны твои беспокоят тебя, а память о бремени тяжела — иди на Запад и исцелись. Но прими это на память об Элессаре Каменэльфе и Арвен Ундомиэль, с которыми переплелась твоя жизнь! Она сняла с груди большой белый алмаз — звезду на серебряной цепочке — и надела его на Фродо. — Когда память о страхе и тьме обеспокоит тебя, — сказала она, — это тебе поможет.

Через три дня, как и сказал Король, в Город прискакал Йомер Роандийский, и с ним — эоред лучших рыцарей Марки. Их встретили с радостью; а когда все уселись за стол в Большом Пиршественном Зале, Йомер увидел женщин и изумился их красоте. И, прежде чем отправиться на отдых, послал за гномом Гимли и сказал ему:

— Гимли, сын Глоина, готов ли твой топор?

— Нет, мой Князь, — ответил Гимли. — Но я наточу его, если в том есть нужда.

— Суди сам, — сказал Йомер. — Опрометчивые слова о Владычице Золотого Леса все еще лежат меж нами. Теперь я видел ее.

— И что же ты скажешь теперь?

— Увы! — вздохнул Йомер. — Я насчитаю ее прекраснейшей из живущих.

— Так я пошел за топором, — заявил Гимли.

— Но сперва позволь мне объясниться, — остановил его Йомер. — Если бы я увидел Владычицу Галадриэль в другом обществе — я без раздумий согласился бы с тобой. Но сейчас я ставлю впереди Королеву Арвен, и готов биться с любым, кто возразит мне. Послать ли мне за мечом?

Гимли низко поклонился.

— Нет, Йомер, — сказал он. — Я прощаю тебя. Ты выбрал Вечер; моя же любовь отдана Утру. И сердце мое провидит, что скоро оно уйдет навсегда.

Наконец пришел день отъезда, и большой отряд приготовился покинуть Город. Властители Гондора и Марки пришли в Святилище, опустились на Рат-Динен, вынесли оттуда на золотых носилках тело князя Теодэна и в молчании прошли через Город. Потом положили носилки на большую повозку, окруженную всадниками Роханда, и впереди развевалось знамя. Мерри, как оруженосец Теодэна, ехал на повозке и берег оружие у князя.

Остальным подобрали скакунов под стать; Фродо и Сэм ехали рядом с Арагорном, Гэндальф скакал на Ночиветре, Пин — с рыцарями Гондора, а Леголас и Гимли, как всегда, на Арод.

С ними отправились и Королева Арвен, и Целеборн с Галадриэлью, и их народ, и Эльронд, и его сыновья. Никогда ни одного сеньора Марки не провожал такой отряд, как этот, едущий с Теодэном, сыном Тэнгела, в земли его предков.

Они спокойно, без спешки, доехали до Седого Леса за Амон-Дином — и услыхали рокот барабанов в холмах, где ничего живого видно не было. Тогда Арагорн велел трубить в трубы, и глашатаи возвестили:

— Пришел Король Элессар! Он отдает Друадан навеки Гхан-бури-Гхану и его народу; отныне никто не войдет в лес без их дозволения!

Барабаны загремели громче — и смолкли.

Наконец, после пятнадцати дней похода, повозка Теодэна миновала роандийские степи и подъехала к Эдорасу; там все расположились на отдых. Золотой Дворец украшали дивные полотнища, он был полон света, и в нем был дан величайший пир, какой только бывал в нем со дня основания. Ибо через три дня роандийцы подготовили похороны Теодэна; его положили в каменный дом — с оружием и другими вещами, которыми он владел, а над ним поднялся курган, покрытый дерном и белыми незабудками. И теперь с восточной стороны Могильного Поля стояло восемь курганов.