Властелин колец

— Однако, быть может, теперь поиски ваши не безнадежны. Восточные земли, так долго закрытые, открылись.

Но Древобрад покачал головой.

— Далеко идти. Да и Людей там сейчас слишком много. Однако я забылся! Не остановитесь ли вы здесь на отдых? А может быть, кто — нибудь захочет проехать через Фангорн и тем сократить дорогу домой? — он взглянул на Целеборна и Галадриэль.

Но все, кроме Леголаса, сказали, что им пора прощаться с энтами и уходить — на юг и запад.

— Идем, Гимли! — позвал Леголас. — Теперь, с разрешения Фангорна, я поброжу в глухих местах Энтвуда и увижу деревья, каких не найти нигде в Средиземье. Ты должен пойти со мной и сдержать слово; так мы вместе дойдем до наших родных земель — Лихолесья и за ним.

И Гимли согласился, хоть и без особой охоты.

— Значит, здесь пришел конец Братству Кольца, — проговорил Арагорн. — Но, надеюсь, скоро вы вернётесь в мои края — с помощью, которую обещали.

— Мы придем, если позволят государи, — откликнулся Гимли. — Что ж, прощайте, мои хоббиты! Теперь вы доберетесь до дому спокойно, и мне не придётся не спать ночами из страха за вас. Мы пришлем весточку, когда сможем; и некоторые из нас еще встретятся; но, боюсь, всем вместе нам уже никогда не сойтись.

Древобрад простился со всеми по очереди и трижды медленно, торжественно поклонился Целеборну и Галадриэли.

— Многие годы минули с тех пор, как мы встречались у ствола или камня, а ванимар ванималион ностари! — произнес он. — Печально, что нам довелось свидеться только в конце… Ибо мир изменился: я чую это в воде, в земле, в воздухе. Не думаю, чтобы мы еще встретились.

— Не знаю, Старейший, — сказал Целеборн.

— Никогда в Средиземье, — молвила Галадриэль. — Но, когда вновь поднимутся земли, что ныне лежат под волной — мы встретимся по весне в заливных лугах Тазаринана. Прощай!

Последним со старым энтом прощались Пин и Мерри, и он немного повеселел, глядя на них.

— Ну, мои милые, — спросил он, — выпьете со мной по глоточку перед отъездом?

— Конечно! — в один голос воскликнули они, и он отвел их в тень одного из деревьев — там стоял большой каменный кувшин. Древобрад наполнил три чаши, и хоббиты отпили. И тут заметили, что он хитро смотрит на них поверх своей чаши.

— Осторожней, осторожней! — прогудел он. — Вы и так подросли с тех пор, как я вас видел в последний раз.

Они засмеялись и осушили чаши.

— Что ж, прощайте! — сказал он. — И не забудьте: если прознаете что-нибудь об энтийках, дайте мне знать.

Потом он помахал отряду рукой и скрылся среди деревьев.

Теперь отряд скакал быстрее, направляясь к Роандийскому Проходу; и близ места, где Пин посмотрел в Камень Ортханка, Арагорн простился с ними. Хоббиты запечалились: Арагорн никогда не бросал их и был их проводником во многих опасностях.

— Хотелось бы мне, чтоб у нас был Камень — следить за друзьями и разговаривать с ними! — вздохнул Пин.

— Остался лишь один, который вы могли бы пользоваться, — ответил ему Арагорн. — Потому что то, что покажет Камень Минас-Тирифа, вы видеть не захотите… А Камень Ортханка нужен Королю — видеть, что делается в его владениях и что делают его подданные. Ибо не забудь, Перегрин Хват, ты рыцарь Гондора, и я не освобождаю тебя от службы. Сейчас ты едешь в отпуск, но я могу призвать тебя. И помните, друзья, что королевство мое лежит также и на севере, и когда-нибудь я приду туда.

Потом Арагорн простился с Целеборном и Галадриэлью; и Владычица сказала ему:

— Элессар, сквозь тьму пришел ты к своей мечте и получил всё, что желалось. Используй же время во благо!

— Прощай, родич! — сказал Целеборн. — Пусть судьба твоя будет отлична от моей, и сокровище твое остается с тобой до конца!

Они простились; и когда через некоторое время оглянулись — увидели Короля Запада, сидящего на коне в окружении рыцарей; в лучах заходящего солнца доспехи их мерцали алым золотом, белая мантия Арагорна пламенела. Арагорн высоко поднял руку — и зеленый огонь вспыхнул в ней.

Вскоре сократившийся отряд следом за Исен повернул к западу и проехал сквозь Роандийский Проход, а потом свернул на север и двинулся через Поравнинье. Его жители разбегались и прятались — боялись эльфов; но путники не обращали на них внимания: отряд был все-таки еще большим, и к тому же у них было все, что надо; и они выбирали путь по своей воле и разбивали шатры, где хотели.

На шестой день после расставания с Королем они миновали лес у подножия Мглистого Хребта, что тянулся сейчас слева от них.

Снова выехав в поле, они нагнали на рассвете старика с посохом, одетого не то в серые, не то в грязно-белые лохмотья; за ним по пятам плёлся другой оборванец, ссутулясь и скуля.

— Ну, Саруман! — сказал Гэндальф. — Куда путь держишь?

— Тебе-то что? — огрызнулся тот. — Ты все еще указываешь, куда мне идти? Неужто не порадовало тебя мое падение?

— Ты знаешь ответы, — сказал Гэндальф. — Нет и нет. Но, как бы там ни было, труды мои близятся к концу. Король принял ношу. Если б ты подождал в Ортханке — ты увидел бы его, и он явил бы тебе мудрость и милосердие.