Властелин колец

Некоторое время спутники сидели там, где некогда были ворота Исенгарда, а теперь стояли два огромных дерева, как часовые у начала зеленой дороги, что вела к Ортханку; они в изумлении смотрели на то, что было сделано, но ни вблизи, ни вдали не видели ничего живого. И вдруг послышалось: хуум-хом, хуум-хом — к ним шагали Древобрад и Торопыга.

— Добро пожаловать в Сад Ортханка! — прогудел Древобрад. — Я знал, что вы близко, но был занят в долине; там еще немало дел… А вы тоже, слышал я, не ленились там — на юге и востоке; и все, что я слышал — славно, очень славно.

Потом Древобрад восславил их — он, кажется, знал обо всех их подвигах — и, смолкнув, наконец, долгим взглядом посмотрел на Гэндальфа.

— Что ж, что ж, — проговорил он. — Ты оказался сильнее, и труды твои хорошо завершились. Куда ты теперь направляешься? И зачем пришел сюда?

— Взглянуть, как идут твои дела, друг мой, — сказал Гэндальф. — И отблагодарить тебя за помощь в том, что достигнуто.

— Хуум, что ж, очень любезно с твоей стороны, — отозвался энт. — Ибо энты, конечно, свою роль сыграли; и не только с тем, хуум… с тем проклятым рубителем, что жил здесь. Ибо здесь была целая чаща этих — бурарум — этих злоглазых-черноруких-кривоногих-кремнедушных-когтистых-гнуснобрюхих-кровожадных мормай — тесинкахонда — ну, вы ведь быстрый народ, а их полное имя длинно, как годы пыток — этих вредителей-орков: они пришли из-за реки и с севера, и бродили всюду, и вокруг Лаурелиндоренана, куда войти не смогли благодаря Великим Владыкам, — он поклонился Владыке и Владычице, и продолжал:

— И эти мерзкие твари весьма удивились, встретив нас в Пустыни, ибо прежде о нас не знали; впрочем, это можно сказать и о лучших народах. Запомнят нас немногие, потому что немногим удалось уйти живыми, и большинство тех досталось Реке. Всё это было хорошо для вас, ибо, не повстречай они нас — князь Края Трав не ускакал бы далеко, а если б ускакал — так у него не осталось бы дома, куда возвратиться.

— Мы хорошо это знаем, — сказал Арагорн. — И это никогда не забудется — ни в Минас-Тирифе, ни в Эдорасе.

— Никогда — слишком долгое слово, даже для меня, — в голосе Древобрада послышалась улыбка. — Пока стоят ваши королевства, хотел ты сказать; но им придется стоять долго, чтобы это показалось долгим энтам.

— Началась новая Эпоха, — вмешался Гэндальф. — И, может статься, в эту эпоху царства Людей переживут тебя, друг мой Фангорн. Ну, а теперь скажи: как с тем, о чем я тебя просил? Как Саруман? Не соскучился в Ортханке? Не устал? Он, думаю, не считает, что ты улучшил вид из его окон.

Древобрад одарил мага еще одним долгим взглядом — и прехитрым, подумалось Мерри.

— Ах! — вздохнул он. — Я знал, что ты придешь к этому. Не устал ли в Ортханке? Очень устал; но не столько от Ортханка, сколько от моего голоса. Хуум! Я рассказывал ему длинные истории — во всяком случае, вам они показались бы длинными.

— Тогда почему он слушал? Ты заходил в Ортханк? — спросил Гэндальф.

— Хуум, нет, не заходил! Но он подходил к окну и слушал, потому что другим путем вестей получить не мог, и, хотя он эти вести ненавидел, он слушал их с жадностью; я видел, что он выслушивает все. Ну, а я добавлял к новостям кое-что еще, о чем ему неплохо было бы поразмыслить. Он очень устал. Он всегда был тороплив. Это-то его и погубило.

— Вижу, добрый мой Фангорн, — заметил маг, — что ты с завидным постоянством говоришь жил, был, стал. Как насчет есть? Он что — умер?

— Нет, не умер, насколько я знаю, — ответил Древобрад. — Но он ушел. Да, ушел, — тому семь дней. Я отпустил его. От него почти ничего не осталось, когда он выполз, а что до этого его слизняка — тот совсем тенью стал. Не говори мне, Гэндальф, что я обещал стеречь его; ибо я знаю это. Но с тех пор мир изменился. Я стерег его — пока он мог принести вред. Ты же знаешь, что больше всего я не люблю держать взаперти живое, и я не стану запирать даже таких тварей, как эти, без великой нужды. Змея, у которой вырваны зубы, может ползти, куда хочет.

— Ты, быть может, и прав, — сказал Гэндальф, — но у этой змеи, думаю, один зуб остался: ядовитый голос. Он обольстил тебя, хоть ты и Древобрад, зная мягкость твоего сердца… Ладно, он ушел, и говорить больше не о чем. Но Башня Ортханка возвращается теперь к Королю. Хотя, быть может, она и не нужна ему.

— Будет видно, — вступил в разговор Арагорн. — Но долину эту я отдаю энтам, пока они будут хранить Ортханк и следить, чтобы никто не вошел туда без моего дозволения.

— Он заперт, — сказал Древобрад. — Я заставил Сарумана запереть его и отдать мне ключи. Они у Брегалада.

Торопыга склонился, как дерево под ветром, и протянул Арагорну два больших черных ключа на стальном кольце.

— Я еще раз благодарю вас, — молвил Арагорн. — И прощаюсь с вами. Пусть лес ваш растет в мире! Когда долина эта заполнится — есть еще много пустошей к западу от гор, где вы некогда бродили.

Древобрад погрустнел.

— Леса могут расти, — сказал он. — Деревья покроют землю. Но без энтов. У нас нет детей.