Властелин колец

— Арвен Ундомиэль, — сказал Арагорн, — час воистину суров, однако он пробил еще тогда, когда мы встретились под березами в парке Эльронда, где более не ходить никому. И на Кургане Амроса, когда мы вместе отреклись от Тьмы и Междузорья, мы провидели эту судьбу. Посоветуйся с собой, любимая, и спроси себя, действительно ли хочешь ты, чтобы я ждал, покуда не упаду с престола в слабости и безумии. Нет, Арвен, я последний из нуменорцев и последний Король Древних Эпох; и мне была дарована не только жизнь трех поколений Людей, но также милость уйти по собственной воле и возвратить дар. Потому я усну сейчас.

— Я не утешаю тебя, ибо не может быть утешения для такой муки ни в одном из кругов мира. Перед тобою выбор: раскаяться, уйти в Серебристую Гавань и унести на Запад память о наших совместных днях, которая будет вечноживой — но лишь памятью; или принять Долю Людей.

— Нет, мой лорд, — возразила она, — выбор давно сделан. — Давно отплыл корабль, что увез бы меня туда, и я приму долю Людей, желаю я того или нет: потерю и безмолвие. Но говорю тебе, Король Нуменорцев: до сего дня не понимала я повести о твоем народе и его падении. Я презирала их — теперь мне их жаль.

Ибо если это действительно, как говорили в Эльдамаре, дар Единого Людям — горько принимать его.

— Так может показаться, — сказал он. — Но не дадим последнему испытанию одолеть нас — тех, кто издавна отверг Тьму и Кольцо. Нам уходить в печали — но не в отчаянье. Слушай! Не навек привязаны мы к кругам мира, а за ними — больше, чем память. Прощай!

— Эстель, Эстель! — вскричала она; а он взял ее руку и поцеловал — и погрузился в сон. И тогда великая красота явилась в нем — и все, кто после видел его, дивились; ибо очарование юности, доблесть зрелости и мудрость и величие его лет сошлись вместе. И долго лежать ему там в незатухающей славе — великому и мудрому Королю Людей.

А Арвен вышла из Усыпальницы, и свет ее глаз потух, и людям показалось, что она стала серой и холодной, как зимние беззвездные сумерки. Потом она простилась с Эльдарионом и дочерьми и всеми, кого любила; и ушла из Минас-Тирифа, и пришла в Лориэн, и жила там одна среди увядших маллорнов, пока не пришла зима. Галадриэль уплыла, и Целеборн тоже, и земли молчали.

Там, когда с маллорнов облетела листва, а весна еще не пришла, она легла на отдых на Кургане Горестной Скорби; и там покоится она в зеленой могиле — мир меняется, и дни ее жизни забыты новыми людьми, и цветок эланор не цветет более к востоку от Моря.

Смертью Арвен заканчивается последнее из преданий древности, собранных в этой книге.

II Дом Эорла

«Эорл Юный был князем народа Эотеода. Край этот лежал у истоков Андуина, меж дальними хребтами Мглистых Гор и северными опушками Лихолесья. Народ эотеода пришел туда во дни короля Эарниля II из долин Андуина между Карроком и Кувшинницей, и был родственен Беорнингам и людям с западных окраин леса. Предки Эорла выводили свой род от Герцогов Рованиона, чьи владения до вторжения Кочевников лежали за Лихолесьем, и считали себя родичами королей Гондора, наследников Эльдакара. Более всего они любили коней и степные просторы и были искусны в седле; но срединные долины Андуина были в те дни густо населены, а тень Дол-Гулдура все росла. А посему, прослышав об изгнании Короля-Чародея, они двинулись на Север и вытеснили с восточной стороны Гор остатки народа Ангмара. Но во дни Леода, отца Эорла, народ их значительно возрос, и им вновь стало тесно в землях отцов.

В две тысячи пятьсот десятом году Третьей Эпохи новая опасность угрожала Гондору. Огромное воинство северных дикарей вышло из Рованиона и, зайдя с Бурых Равнин, на плотах пересекло Андуин. В то же время, по случаю или умыслу, орки (которые тогда, перед войной с гномами, были в великой силе) спустились с Гор. Захватчики пересекли Каленардон, и Кирион, Наместник Гондора, послал на Север за помощью, ибо долгая дружба связывала Долины Андуина с Гондором. Но в долинах реки людей было мало, и они не торопились слать помощь. Наконец весть о нужде Гондора дошла до Эорла и, хотя казалось, что уже поздно, он тотчас выступил с большим войском всадников.

Так пришел он в битву на Полях Келебранта, ибо так звалась зеленая равнина между Серебрянкой и Светлимкой. Там безнадежно сражалась северная армия Гондора. Разбитая в Пустыни, отрезанная от юга, она перешла Светлимку — и здесь на нее внезапно обрушилась орда орков и прижала ее к Андуину. Все надежды были уже потеряны, когда, нежданные, с севера примчались Всадники и ударили в тыл врагу. Судьба битвы переменилась, врага оттеснили за Светлимку и обратили в бегство. Эорл повел воинов в погоню, и так велик был страх перед всадниками Севера, что захватчиков Пустыни тоже охватила паника, и Всадники рассеяли их по степям Каленардона.»