Властители душ: Иисус из Назарета, Мухаммед пророк Аллаха

— Это проклятие моего народа, что он не узнает тех, кому Богом дана власть изменить мир… Ты слышал рассказы из нашей святой книги, Мухаммед? Рассказывали тебе, как Бог обещал пощадить погрязшие в грехе города Содом и Гоморру, если там найдется хоть десять праведников? Такие праведники есть и среди иудеев в Ятрибе…

— Может быть! — восклицает Мухаммед. — Однако мой призыв пропустили вы мимо ушей. Второй раз врата рая не откроются и голос пророка не станет просить вас войти. Праведники? Может быть, что среди вас есть такие. Я не Бог, чтобы узнать их и пощадить. Этот город пророка будет верить в Аллаха и этому пророку, и этот город не будет больше иудейским! — тень проскользнула по его лицу, мысль, заботящая его, смягчила голос. — У тебя еще есть время, Бен Шалом, покинуть город!

Молодой иудей надевает на голову капюшон и скрывает свое лицо: «Я принадлежу своему народу», — возражает он и следует за остальными.

* * *

Во дворе жилища пророка построили хижину. Ее накрыли пальмовыми листьями, перед дверью, как занавес, повесили сирийский ковер тонкой работы. Жаровня из кованого железа, которую привез один верующий из Византии, стояла в одном из углов. Пришла какая-то женщина и принесла в подарок индийское покрывало, другая — курение из Гадрамаута. И все, кто помогал строить хижину и украшать ее, тихо посмеивались про себя, потому что хижина была для Аиши, младшей дочери Абу Бекра, которая должна была сегодня вступить в брак с пророком.

Молоденькая Аиша оставалась единственным человеком, не знавшим до сих пор об этом ничего. Она была еще почти ребенком и видела пророка всего несколько раз, да и то издалека. Правда, отец раз-другой посмотрел ей в глаза, улыбнулся и сказал: «Ты невеста Мухаммеда и однажды будешь названа матерью всех верующих!» Кто мог всерьез принять эти слова? Аиша расценила их как шутку, которую не совсем поняла.

Бегство из Мекки в Ятриб — за несколько недель до того, как на это отважился пророк, — служило для Аиши источником восхищения. Сколько для нее значило то, что они должны были переехать из уютного дома Таима в Мекке в очень скромные комнаты, предоставленные гостеприимным хозяином в Ятрибе? В Ятрибе существовала сотня других радостей, о которых в Мекке она знала только понаслышке: сбор фиников в оазисе, гранатовый цвет в садах возле города, подруги, с которыми они бегали на зеленых лужайках, качели, висевшие на кривом пальмовом дереве на прочных веревках; высоко-высоко взмывала маленькая Аиша в воздух так, что каменная плита, покрывающая могилу мудрого Яхин, показалась просто маленьким белым пятнышком, раскинувшимся под ней среди зеленых лужаек.

— Аиша! Слезь!

Аиша, крепко уцепившись темными ручонками за веревки, посмотрела вниз. Там стоял ее отец с Асмой, старшей сестрой. Аиша очень не любила, когда ей мешали играть.

— Попозже! — крикнула она.

Абу Бекр засмеялся: «Ну иди же! — крикнул он. — На этот раз сейчас же!»

Аиша пожала угловатыми детскими плечиками и перестала раскачивать качели. Она пошла неохотно, бесспорно, ее заставили выполнить какие-нибудь неприятные обязанности. Она не хотела толочь просо и жарить ячмень, в Мекке для этого нашли рабыню — сделали бы и здесь так. На небе стояла пара розовых облачков, из садов пахло шалфеем и имбирем. Было бы прекрасно остаться здесь подольше.

Свисавшие ноги коснулись лужайки; качели остановились. Аиша соскользнула, обороняясь каждым движением. «Что вам от меня нужно?» — спросила недоверчиво. Отец ничего не ответил, взял ее за руку. Теперь они шли рядом, он поспешно ускорял шаг, она следовала за ним непокорно. Было видно, как они похожи друг на друга: один и тот же улыбающийся пухлый рот и слишком высокий лоб, который Аиша скрывала короткими кудряшками. Асма следовала за ними. Она выглядела уставшей и грустной, ее считали скорее матерью Аиши, чем ее сестрой.

— Наступил вечер, — сказал Абу Бекр. — Пророк ожидает тебя.

* * *

И сейчас сидит Аиша в хижине, построенной для нее, ожидая того, что должно произойти.

В ее волосы вплетены цветы гранатового дерева, на ее шею надета золотая цепь с белым как молоко перламутровым камнем — Абу Бекр подарил ей сегодня — иногда она прикасается к ней маленькой смуглой рукой и радуется сокровищу. Платье сшито из персидского шелка, Асма сшила его тайком, и оно такое красивое… Аиша начинает радоваться тому, что станет супругой пророка. Может быть, ей будут часто делать такие подарки.

На маленькой жаровне курятся ладан и бальзам, наполняющие комнату дурманящим запахом, волосы Лиши сбрызнули розовым маслом, а ладони натерли лавром. Иногда она достает зеркало величиной с ладонь — она очень горда тем, что оно у нее есть — и рассматривает себя. Не исчезли ли тени, положенные на веки и под глазами? Не завяли ли цветы, обрамляющие ее лицо?

Нет, все так, как и было, и Аиша находит себя очень красивой. Только бы все так и осталось, когда придет супруг.

Мухаммед еще во дворе, который он называет мечетью, в кругу мужчин, совершающий намаз. Лишь когда окончилась вечерняя молитва, вспомнил он о молодой супруге.