Влиятельные семьи Англии. Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны

В наше время некоторые подрядчики – например, Ferranti и Bristol Aircraft – получили столь непомерные прибыли, что потом им пришлось отдать их часть под нажимом комитета по распределению государственных средств, но никогда, даже озлоблении политических дебатов, никто не обвинял министров, участвовавших в сделке, в коррупции. По-видимому, в начале века политическая вражда была ожесточеннее, чем сегодня. Антисемитизм, во всяком случае, злобствовал куда сильнее. Грубая ложь «Нью уитнесс» была делом исключительным, но вполне отчетливые подобные взгляды можно найти в «Нэшнл ревью» у Лео Макса, в «Спектатор», «Морнинг пост» и «Стандард». Руфус Айзекс, Ллойд Джордж и Элибанк – которые весьма своевременно отправились по делам в Колумбию, пока не утихнет шум, – допустили фантастическую неосторожность, но вряд ли Сэмюэла попытались бы припутать к этому делу, если бы он не был евреем.

«Со своей стороны, – писал он матери, – в связи с этим неприятным делом я не могу упрекнуть себя ни в чем с первой до последней минуты, и это полностью признано премьер-министром (который сказал мне, что ни единый мой шаг не заслуживает ни малейшей критики) и кабинетом».

Вместе с тем он был в курсе неосмотрительного поведения своих коллег, что сделало его откровенность несколько неискренней. «Ни я сам, ни кто-либо из моих коллег ни в какой момент времени не владели ни единой акцией данной компании стоимостью хотя бы один шиллинг, прямо или косвенно» – это была чистая правда, но он наверняка должен был знать, что, когда Руфус Айзекс и Ллойд Джордж приобрели акции американской компании, это не могло быть случайностью. Его лояльность оказалась сильнее искренности.

Пока Сэмюэл защищался на одном фронте, его атаковали на другом. Монтегю, как одни из ведущих дилеров драгоценных металлов в стране, естественно, были крупными поставщиками серебра в Индию. Эдвин Монтегю в то время был заместителем министра по делам Индии, но не состоял в банке, как, разумеется, и Сэмюэл. Но сэр Стюарт Сэмюэл, либеральный член парламента от Тауэр-Хэмлетс, заседал и в банке, поэтому кое-кто предположил, что они сговорились между собой о том, чтобы банк получил предпочтение.

«Что это за партия, – заявлял депутат от тори, – у которой два родственника сидят в правительстве, еще один брат – в парламенте и еще один – в палате лордов, и все они делают деньги на индийских финансах. Заместитель министра по делам Индии – мистер Сэмюэл; министр почты – мистер Сэмюэл, а вот лорд Суэйтлинг – хорошенькое имечко для того, кто был Сэмюэлом, и еще сэр Что-то там Сэмюэл, и все они созданы Радикальной партией. Все серебро в Индии финансируется домом Сэмюэлов».

Одна газета даже вдохновилась на поэзию:

Этот Сэмюэл в Индию поехал,
Этот Сэмюэл остался дома,
Этот Сэмюэл связан с Маркони,
А этот не имел ничего.
И этот вот Сэмюэл сказал: о, прошу вас,
ПОЖАЛУЙСТА, не разбирайтесь ни в чем.

Но тори один за другим продолжали попытки разобраться во всем. Газеты подхватили припев, но государственное расследование не выявило ни серьезных преступлений, ни нарушений, а только неосторожность. Оно показало, что контракты на поставку серебра, которые годом ранее ушли фирме «Мокатта и Голдсмид», были отданы Монтегю примерно в то время, когда Эдвин Монтегю получил должность в министерстве по делам Индии, но не было никаких доказательств, что одно как-то связано с другим. Сделка была полностью продиктована обстановкой на рынке.

Ничто не говорило о том, что Сэмюэл хоть единой ниточкой связан со всей этой сделкой, зато обнаружилось, что его брат Стюарт, будучи партнером в фирме «Монтегю», вопреки действовавшему тогда закону, проголосовал по вопросу, в котором имел личный интерес, и был вынужден уйти в отставку.

Сэмюэл этого периода изображен в сатирическом романе Герберта Уэллса «Новый Макиавелли» в роли холодного, напыщенного, сухого Льюиса, «способного, трудолюбивого и неизменно банального, с женой, бунтующей против расовых традиций женского рабства».

Как-то вечером за ужином Льюиса спрашивают о его политической программе:

«Льюис нервно засмеялся и сказал, что мы „стремимся к общественному благу“.

– Как?

– С помощью полезного законодательства, – сказал Льюис.

– Полезного в каком смысле?

– Улучшение социальных условий, – сказал Льюис.

– Это просто слова.

– А вы хотите, чтобы я за ужином составил законопроект?

– Я хотел бы, чтобы вы указали направление.

– Вверх и вперед, – сказал Льюис намеренно лаконично, отвернулся и осведомился у миссис Бантинг Харблоу, как ее малышу дается французский язык».