Влиятельные семьи Англии. Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны

И именно это бегство от трусости в конце концов довело его, самого невоинственного из людей, до службы в регулярной армии. Роберта взяли в Королевскую артиллерию, и из него вышел чрезвычайно компетентный офицер. После отставки в 1933 году он вступил в Территориальное ополчение и был мобилизован в начале Второй мировой войны в качестве артиллерийского офицера. На следующий год он добровольно записался в десантные войска, дослужился до майора и стал начальником штаба в бригаде спецслужбы, организовывавшей высадку в оккупированной врагом Европе. На следующий год его перевели в штаб Объединенных операций под начало адмирала флота лорда Луиса Маунтбаттена, а затем в штаб генерала Эйзенхауэра в Лондоне. Он участвовал в организации десантов в Северной Африке, высадился на берег вместе с первыми десантными войсками в Федале и получил американскую Серебряную звезду за участие в этой операции. Он сопровождал 7-ю армию США на протяжении всей кампании в качестве старшего штабного офицера от британской армии при генерале Паттоне, а в 1943 году участвовал в высадке на Сицилии. Это были самые одухотворяющие годы его жизни. Его постоянное самокопание «кто я, что я, что я делаю» прекратилось. Наконец, как он писал в автобиографии, у него появилось чувство полной жизни: «Был один период, когда Лоренс Ламего соответствовал тем своим стандартам, которые были для него бременем и мукой. Естественно, это было во время войны, когда солдат освобождался от многих моральных обязанностей человека, когда от него требовались только интеллектуальная компетентность, физическая храбрость и выдержка».

Был и еще один период в его жизни, когда его окрыляло это чувство возбуждающей радости.

Энрикес был одаренным писателем, и его первый роман «Без оружия, без доспехов», написанный незадолго до войны, получил приз за лучший британский дебют. Все военные годы он ездил с записной книжкой в рюкзаке и делал подробные записи, которые позднее вошли в его книги.

«Путь домой», увидевший свет вскоре после войны, был распродан в первый же день после публикации. Еще один роман «Через долину» получил престижный приз памяти Джеймса Тейта Блэка. Его седьмой и последний роман «Командир» был опубликован посмертно. Он повествовал о формировании десантного отряда и охватывал период в двенадцать месяцев после Дюнкерка. Командиром был капитан Лоренс Ламего, иначе говоря, сам Энрикес, и рассказ в большой степени носит автобиографический характер.

Хотя этот роман Энрикеса, пожалуй, наименее удачен, он показывает, как новый решительный, динамичный, уверенный в себе Ламего сменяет вечно колеблющегося, терзающегося, кусающего ногти юношу из автобиографии. Однако нельзя не задуматься о том, не является ли такой автопортрет чистой фантазией.

В 1943 году Энрикес дослужился до полковника и стал главным военным планировщиком в штабе Объединенных операций. Тогда ему было тридцать восемь, а такие звания и ответственные должности, как правило, не дают бесхребетным нытикам даже в чрезвычайных условиях войны. После Сицилийской кампании Энрикес служил во Франции, Бельгии, Голландии. Его храбрость и стойкость с честью прошли все испытания, и он не обнаружил недостатка ни в первой, ни во второй.

Он считал себя и неудавшимся писателем. Помимо романов, он написал две примечательные биографии, одну о сэре Роберте Уэйли Коэне, вторую – труд монументального масштаба и сложности – о Маркусе Сэмюэле, основателе «Шелл». Кроме того, из-под его пера вышли книга путешествий, коллекция эссе о Котсволде, история Суэцкого кризиса, ставшая бестселлером.

Скажем без обиняков: Энрикес – это не Диккенс, но пишет он лаконично, ясно и ярко и всегда прекрасно владеет материалом, так что, даже когда он описывает хаос сорванной военной операции, читатель не теряет нить повествования. Его персонажи – прекрасно выписанные, настоящие, живые люди, не всегда, может быть, приятные, но неизменно интересные. Они – дело рук и ума опытного творца и художника, и, если бы он хотел полностью посвятить себя литературе, нет никаких сомнений в том, что его сочинения принесли бы ему значительный доход.