Влюбиться в насильника (СИ)

И в этот момент меня прорвало. То состояние, которое я скрывала от него, вернулось. Я резко замотала головой и заплакала. Сначала слёзы просто текли, а потом я начала всхлипывать. Снова истерика? Только этого не хватало.

— Я так виновата перед тобой! — быстро-быстро заговорила я, всхлипывая. — Так виновата!

— Ты ни в чём не виновата, — он ласково сжал мою руку, так добродушно смотря на меня и утешительно улыбаясь.

Почему он так добр? Ведь это из-за меня он в больнице. Мне было бы легче, если бы он ненавидел меня. В душе так мерзко. Я зарыдала навзрыд, уже не сдерживая себя.

Я долго успокаивалась. Мне было стыдно, что Даня всё же увидел мои слёзы. Я не сдержала обещания, данного самой себе. Он не должен был видеть меня такой. Но, несмотря на это, мы ещё долго разговаривали. Вышла я от него под вечер. Но солнце было высоко. Летом темнеет очень поздно.

Я шла, смотря на асфальт. Не хотелось поднимать головы. Наверняка лицо опухло и глаза покраснели. Зачем это кому-то видеть? Просто надо благополучно дойти до дома до того, как стемнеет, и спокойно просижу весь вечер за сериалом.

В шагах пяти стоял кто-то. Он не двигался. Пришлось поднять голову, чтобы обойти его. Когда подняла, вскрикнула от ужаса. По телу прошёлся заряд адреналина, и я просто застыла на месте как вкопанная с расширившимися от испуга глазами.

Передо мной стоял он. Тот самый человек, который постоянно снится мне в кошмарах. Он, как-то нервно сунув руки в карманы джинсов, смотрел на меня.

— Только без истерик. Я просто хотел поинтересоваться, как там этот блондин. Надеюсь, идёт на поправку?

Откуда он знает, что Даня здесь? А что я могла ему ответить? Я даже пошевелить губами не могла. Страх к нему будто парализовал меня. Я лишь коротко кивнула и, обойдя его, пошла дальше. Вдруг он схватил меня за запястье, тем самым не давая идти. Я задрожала всем телом и взялась второй рукой поверх его, чтобы вырвать своё запястье.

— Отпусти! У меня есть электрошокер, — пропищала я беспомощно.

— Поздравляю, — усмехнулся он, всё также держа.

— Тебе нельзя приближаться ко мне ближе, чем на сто метров! Хочешь отправиться к своим друзьям? Так, я устрою. Если не отпустишь, скажу, что изнасиловал меня! — откуда только в этот момент у меня взялось столько смелости, сама не понимаю. Я была готова сказать, сделать всё, что угодно, только бы он отпустил. Мне неприятны любые прикосновения. Его особенно.

— Тогда действительно придётся тебя изнасиловать, чтоб зря не сидеть, — послышался смешок. И я закричала. После таких слов любая бы закричала. Я начала вырываться с двойной силой.

— Тихо, тихо. Я пошутил. Знаю, что неудачно. Только не кричи, — он второй рукой взял за запястье и мою вторую руку.

Люди, выходившие из больницы, заинтересованно оборачивались. Зрелище увидели. Помог бы хоть кто-нибудь.

— Не прикасайся ко мне! — сказала я уже тише.

— Ладно. Только не убегай, — беспокойно смотря на меня, произнёс он. Потом нехотя прибавил, — Пожалуйста.

Парень медленно отпустил оба запястья одновременно, внимательно наблюдая за моей реакцией. Наверное, чтобы если встрепенусь и соберусь убежать, снова схватить. Что ему от меня надо? Хорошо, я не убегу, хотя ноги так и хотят рвануть, не оборачиваясь. Что потом?

Будто читая мои мысли, он некоторое время стоял и ждал моей реакции. Когда понял, что убегать и кричать я больше не собираюсь, хотя, признаюсь, очень хочется, он вздохнул, словно собираясь с силами всё с таким же беспокойным лицом. Внезапно он упал передо мной на колени и опустил голову. Он сделал это настолько резко, что я отшатнулась.

— Я прошу прощения. Не стану оправдывать себя и остальных. Не стану просить прощения за них, потому что они получили по заслугам. Я должен был сидеть там вместе с ними, но этого не произошло. Даже не из-за этого я извиняюсь. Просто понимаю, что я натворил. Совесть грызёт меня изнутри. Мне самому от себя противно. Не прошу за них. Прошу за себя. Прости меня, Лея Берг.

Это было так неожиданно. Я не думала, что у таких людей бывают муки совести. Он просит прощения? Кому от этого станет легче? Если я его прощу, мне станет легче? Кошмары исчезнут? Все заулыбаются, птички запоют, и я стану счастливой? Вряд ли.

Тим поднял голову, в ожидании, что я что-нибудь скажу. Но я молчала. Он так умоляюще смотрел. Мне было его сейчас даже больше жалко, чем себя.

— Я не отстану от тебя, пока не простишь. Буду преследовать везде, — его глаза умоляли сильнее.

Не знаю, какое сейчас у меня было выражение, но в душе боролись два противоречивых чувства: всё трепетало, по каждой клеточке прошёлся заряд растерянности и волнения; второе чувство было пустотой. «Мне от его извинений ни жарко, ни холодно» — говорило оно.

— Я тебя прощаю, — мрачно сказала я без какой-либо эмоции в голосе и развернулась, чтобы уйти.

Я спиной почувствовала, как Тим встал с земли, отряхнулся. Его шаги слышались так близко от меня. Он не собирался отставать. Парень нагнал меня и теперь шагал на одном уровне со мной.

— Знаю же, что не простила. Нам нужно поговорить, — как можно нежнее проговорил он.