Влюблённые в театр

«Актёр – не профессия. Актёр – это диагноз. Актёр зациклен на себе. Он, как женщина, которая беспрерывно смотрится в зеркало и примеряет платья… Ведь женщина хочет нравиться. Актёр тоже. Он должен нравиться публике, его должны полюбить».

Михаил Козаков

Те, кто читал детям или внукам книжку про смешного толстяка Карлсона с пропеллером на спине, наверняка помнят, как Карлсон, укутавшись в простыню, бесшумно и таинственно парил в ночном небе. «Я – маленькое привидение, – говорил Карлсон, – дикое, но симпатичное». А теперь представьте себе, что в тихом уютном доме действительно появилось привидение, симпатичное, но всё же таящее угрозу. Именно такое чрезвычайное происшествие случилось в комедии английского драматурга Ноэля Кауарда «Невероятный сеанс». Постановку этой комедии осуществил в своём театре «Русская антреприза Михаила Козакова» народный артист России Михаил Козаков. Тот самый Козаков, которого по его работам в театре, кино и на телевидении знает вся страна. Козаков выступил не только режиссёром-постановщиком «Невероятного сеанса», но и сыграл в спектакле одну из главных ролей.

Поклонники театра получили возможность увидеть этот спектакль в Филадельфии. В зале был аншлаг. Уже давно русскоязычная интеллигенция не была столь единодушна в выборе театрального зрелища, как в этот раз. И ожидания не были обмануты. Публика щедро аплодировала любимым актёрам и от души смеялась над комическими положениями пьесы.

Итак, налаженный быт элегантного жилища маститого английского писателя. Правда, как раз элегантность убранства зрителям пришлось додумывать самим, так как пьеса шла в сборных случайно подобранных декорациях. Впрочем, это обстоятельство публика, увлечённая необычными поворотами сюжета и прекрасной игрой актёров, великодушно простила прилетевшему из-за океана театру. Зато те, кто внимательно изучил фотографии сцен из спектакля, воспроизведённых в программке, убедились в том, что в Москве пьеса идёт в достойном декорационном обрамлении.

В последние годы, с появлением жены Рут, в жизни писателя Чарльза всё устоялось. Свою роль интеллектуала, эстета и скептика Козаков исполнил с мастерством и изяществом. От ироничных снисходительных интонаций до мягкой пластики движений – всё оказалось свидетельством замечательной классической российской театральной школы. Словом, это был всеми любимый, ничуть не изменившийся Козаков – до кончиков ногтей. Его писатель нервен и нежен. Где-то в глубине души, под спудом спокойной привязанности к Рут, дремлет воспоминание об умершей жене Эльвире. Да, она была “enfant terrible” – ужасным ребёнком, доставляла ему миллион неприятностей – и всё же он любил её. Впрочем, Чарльз даже сам себе не признаётся в этом. Он сосредоточен на работе. Именно в поисках пищи для нового романа он и затеял пригласить в гости медиума – мадам Аркати – для устройства спиритического сеанса.

И – ни слова о возрасте. Любимая зрителями Ольга Аросева – мадам Аркати даже не въехала, а скорее ворвалась на сцену на велосипеде. Её энергичная «медиумша» – как горный обвал, сметающий всё на своём пути. Она сразу же берёт бразды правления в свои руки, заставляет умолкнуть недоверчивых, поверить – насмешников.

Рут в исполнении Татьяны Кравченко деловита, педантична, подтянута, прямолинейна и… невыразительна. Хотя так уж ей положено по пьесе, всё же эту роль можно было бы заострить сильнее. Когда дело доходит до выяснения отношений с мужем, Рут становится даже грубоватой.

Словом, Чарльз и Рут, а также их гости – мало запомнившаяся чета Брэдманов – уверенные в подвохе и шарлатанстве, всё же приняли участие в таинственном общении с душами умерших.

Вот тут-то и появилась Она. Так уж случилось, что ключевым образом постановки стал образ умершей жены Чарльза Эльвиры, сыгранной Татьяной Догилевой. Неземное создание в ангельских белокурых локонах и соблазнительно прозрачных одеждах напоминает оживший персонаж изысканной графики Обри Бёрдслея. Эльвира покоряет инфантильным очарованием избалованной девочки-нимфетки. Она кокетничает, капризничает, дуется, ехидничает и издевается над Рут, пленяет, дразнит и обольщает Чарльза. Как и полагается привидению, Эльвира не ходит, а порхает по сцене как нежный мотылек. Однако у этого кукольного существа коварная натура дьяволёнка. Она искренне забавляется расстройством Рут и беспомощностью мечущегося Чарльза, накалившейся атмосферой их прежде мирного дома.