Влюбленный халиф

— Аллах всесильный и всемилостивый! — воскликнула почтенная вдова. — Ну какой ты неловкий, Нур-ад-Дин! Вбежал, облил меня водой, оставил открытой калитку… А если бы какой-нибудь лихой человек воспользовался этим?

— Я бы защитил тебя, несравненная! — пробормотал Нур-ад-Дин. Что-то в голосе Мариам подсказало ему, что она не очень сердится на своего нежданного спасителя.

— О, не сомневаюсь. Должно быть, еще более рьяно, чем от пожара. Надеюсь, что жива бы я все-таки осталась. Но и только… Хотя и за это стоило бы благодарить Аллаха всесильного и всемилостивого.

— Ты меня делаешь истинным чудовищем, незабвенная, — робко заметил Нур-ад-Дин, поднимая голову. Он увидел, что Мариам не сердится, что в ееглазах больше смеха, чем гнева, и потому чуть осмелел. — Разве мог бы я поднять руку на столь прекрасную женщину?

— О, если бы считал, что этим сможешь защитить ее… Ведь смог же ты едва не утопить меня, защищая от несуществующего пожара!

— Прости меня, добрейшая из женщин. Я столь сильно за тебя перепугался, что почти не помнил себя.

Мариам вздохнула и нежно посмотрела на своего спасителя.

— Я вовсе не сержусь на тебя, добрый мой Нур-ад-Дин. Более того, я даже благодарна тебе. Ибо ты, сам того не желая, вернул меня на землю из прекрасных грез. Кто знает, что стало бы со мной, задержись я там на миг дольше!

Нур-ад-Дин просиял.

— О счастье! Ты не сердишься — и твой почтительный раб счастлив! Но… прости меня, прекраснейшая, быть может, это непозволительная вольность…

— Говори уж, — махнула рукой Мариам, — я и в самом деле не сержусь. Не рассержусь, должно быть, и на неумные слова…

Нур-ад-Дин поклонился. А потом, подняв голову, спросил:

— О, если это и в самом деле так, то не будешь ли столь гостеприимна, чтобы угостить меня такими прекрасными лепешками?

Мариам рассмеялась.

— О, мой добрый друг и всегда желанный гость! Я буду даже более гостеприимна: накормлю тебя разными вкусными вещами, а не только свежимилепешками. А если ты пришлешь ко мне завтра свою дочь, я расскажу ей, что и как следует готовить.

— Благодарю тебя, — качнул чалмой Нур-ад-Дин. — Но тогда, о лучшая из женщин, не забудь ей сказать, сколько ведер воды должен принести с собой мужчина, чтобы получить столь изысканные лакомства.

Мариам рассмеялась и увлекла его в дом — там было и прохладнее, и уютнее.

— Но что же будет дальше, мой друг?

— Полагаю, уважаемый Алим, последуют новые чудеса. Например, почти взрослый сын почтенной ханым решит вымыть посуду…

— Нет, такого я представить себе не могу.