Влюблённый в себя

— Прогуляемся? — Ему не пришлось ждать моего ответа. Я начал вставать ещё до того, как он закончил свой короткий вопрос.

Мы вышли из помещения и пошли в сторону горных тропинок.

— Хорошо спал? — Спросил меня монах.

— Наверно. Если честно я даже не заметил, что заснул и не помню, что бы сон ко мне приходил. Но на удивление я выспался

— На удивление ты встал раньше, чем я думал. Хотел сам проводить тебя на трапезу, но раз ты поел сразу покажу тебе то, зачем ты здесь.

— Кстати, по поводу этого, а зачем я здесь? — После моего вопроса монах резко остановился и посмотрел в моё лицо своими каменными глазами.

— Ты пришёл, сюда не зная зачем идёшь? — Спросил он с удивлением. Я задумался, а действительно, какая у меня была цель, какие желания, ради чего я выкинул все те вещи?

— Может по тому, что это первое, со времён детства, что по-настоящему меня заинтересовало. Может по тому, что это первое, что вдохнуло в меня желание что-то узнать. А может я просто наивный дурак, который поверил в существование сказки. Выбирай сам, — я ответил искренне, что вертелось в моей отшибленной голове.

Монах ничего не сказал, просто повернулся и продолжил свой путь по уже сузившейся тропе дальше к вершине. Большую часть времени я был сосредоточен на том, чтобы не оступиться, но иногда удавалось сделать паузу и посмотреть во круг. Немыслимая красота горных вершин и лесов расстилалась перед моими глазами, если бы не птицы, я бы принял это за свою фантазию или за фотообои.

— Кто научил тебя русскому языку? — Я вспомнил, что хотел поинтересоваться и узнать почему он так хорошо говорит на моём языке.

— Я не изучал этот язык.

— Тогда, как ты на нём говоришь?

— Дак значит ты русский? — От такой фразы я опешил и остановился столбом с отвисшей челюстью. Простояв пару секунд, быстро нагнал монаха и начал допрос.

— В смысле? Я не понял. Ты же говоришь по-русски. И да, я русский, так что могу с уверенностью сказать, что твой язык ничем не отличается от моего. Или я чего-то не понимаю.

— Это мой дар, — кратко ответил монах.

Я всё ещё не мог понять, но и не понимал, как правильно озвучить свой вопрос. Как спросить очевидное, если это таковым одновременно и является, и нет. Монах видимо почувствовал мои мысленные вопросы, которые летели ему в спину шквальным огнём, поэтому продолжил.

— Когда я ослеп мне оставалось только три пути: умереть от безысходности, смириться и продолжить существование или научиться жить. Я выбрал третье. Со временем я стал принимать своё увечье, как дар, ведь я больше не видел уродства этого мира, а всё прекрасное стал соотносить со всем, что меня окружает: голос смеющихся детей, шелест деревьев, шум океана, слова благодарности тех, с кем я делился едой будучи служителем храма. Открыв мир по-новому, по-новому стал открываться, и я сам, разумеется, в этом мне помогли старшие наставники. Научиться принимать себя и то, что даровано тебе при рождении оказалось сложнее чем ты думаешь. Каждый человек в этом мире одарён и одарён по-своему, но только единицы из тысяч пользуются своими дарами и живут в гармонии с собой, остальные же просто существуют, довольствуясь малым. Каков твой дар Рафаил?

— Мне ничего не приходит в голову. И после твоих слов это кажется прискорбным, — мне стало немного грустно. Я не знаю про себя самого на столько элементарных вещей.

— Мой дар говорить. С кем бы я не заговорил, — это будет понятный язык для собеседника и, разумеется, что бы он ни сказал, я это пойму. Для меня все языки звучат, как один — это не вероятно, но мне не давала покоя та трость.

— Подожди, но ты помолодел, кинув трость в дерево, разве ни это твой талант или у тебя их два? — Я протараторил так быстро, как только умел. В этот момент мы как раз добрались до пункта назначения. Перед нами разлилось небольшое горное озеро светло-нефритового цвета, обрамлённое небольшими травянистыми холмами. Птицы резвились, выскакивая из травы в погоне за добычей и стремительно пикировали обратно. На секунду мне даже показалось, что в озере плещется розовая рыба, хотя я уже устал удивляться и сомневаться.

— То был дар, от части одного из старших служителей, а от части самой природы

— То есть дерево само забрало в себя ту палку? — На этот вопрос монах рассмеялся

— Как раз наоборот. Мой друг поддерживает этот храм и лес от разрухи поэтому здесь всё крепко связанно и одно становится частью другого. А вот деревьям похоже нравятся наши беседы. Они устали стоять неподвижно на протяжении сотен лет и наши беседы скрашивают их скуку, поэтому они делятся со мной всей той жизнью, которой питаются от этого мира и земли.