Влюблённый в себя

— Вот значит, как? Не хочешь меня есть по тому, что и равным не считаешь? Я для тебя пыль не достойная внимания? — Я стоял на берегу и орал, как в последний раз, — да, я тебе не ровня, о великий и могучий, но знаешь что? Запомнить меня придётся. Ты до конца этого мира будешь меня помнить! В каждой своей потрясающей жизни!

Я сбросил с себя рубаку и стремительно направился в озеро. Нырнув, я попытался открыть глаза, но их начало щипать. Пересилив себя и всё же открыв их я увидел новый мир. Красные, сиреневые, розовые водоросли танцевали по всему дну. Янтарные и нефритовые камни лежали под ухабами, напоминающими моховые кочки в лесу. Солнечный свет играл вереницами подобно северному сиянию вперемешку со звёздами. Водные просторы бороздили небольшие рыбки, словно белые флаги, испачканные в крови. Озеро под водой казалось на столько большим, что не было видно, где оно кончается, вода прозрачная словно стекло, как её и описывал монах. Его поверхность, которая теперь расстилалась над головой, была всё того же нефритового оттенка, но теперь имела мелкие красные трещины.

Сделав пару оборотов вокруг своей оси, перед моим лицом образовалась огромная, угольно-чёрная рыба с торчащими на верх клыками и белоснежной точкой на лбу, напоминающей луну в ночном небе. Под огромными чешуйками, казалось, виднеются языки пламени, восхитительный красный шлейф верхнего плавника, словно бусины кровавых капель, парил прямо рядом со мной. Первая мысль «он ест не всех? Ещё один?»

— Нельзя верить во всё, что видишь, так же, как и нельзя увидеть всё во что веришь, — голос прозвучал у меня в голове, как чистая нота колоколов. Словно загипнотизированный, я смотрел в его лунно-голубые, почти человеческие глаза.

«Это он», мысль, прозвучавшая у меня в голове, казалась такой реальной, как будто вышла из моего рта.

— Это я и я тебя не приглашал, — голос, звучащий у меня в голове, явно принадлежал Гуамру.

— А это я, и я хочу быть здесь. А ты похоже знаешь слово «нельзя», да и ты не единственный житель здесь, как кто-то думает, — я понял, что мой рот закрыт, но мысли слышны не только мне, они перестали быть приватными.

— Если убивать всех без разбору, в конечном итоге остаёшься один и можно умереть, либо от тоски, либо от голода. С другой стороны, ты не относишься к местным обитателям и от твоей смерти, моя жизнь не изменится.

— А от моей жизни? От моей жизни твоя изменится? — Я не особо понимал, что несу. Но вырывалось это само, так что я решил не мешать сам себе.

— А что мне твоя жизнь. Таких как ты, я видел сотнями, тысячами. Вы приходите, уходите, жалуетесь, сомневаетесь. Вините судьбу, страну, людей, себя. Обладая самой большой силой, вы самые слабые существа, — пока он неторопливо рассуждал, я вспомнил, что не дышу, и нехватка воздуха начала ощущаться очень остро, нужно было на поверхность, но как оказалось плотность воды этого озера невероятно мала и мы уже находились на глубине нескольких метров. Торопливыми движениями я погрёб к поверхности.

Почти одолеваемый паникой, я всё же успел добраться до поверхности. Отдышавшись несколько секунд и успев набрать воздуха в лёгкие, меня резким движением утянуло вниз.

— Куда же ты? Ты же хочешь быть здесь, не заботясь о моём согласии, — моя наглость видимо не очень понравилась Гуамру. Вот мой хреновый характер и сыграл со мной злую шутку. Это было плохой идеей лезть в пасть к смерти.

Я вспомнил моменты, когда мирился с разозлившейся Мухой и решил попробовать сделать, что-то на подобие того. Зверюга есть зверюга, будь она косматая или в чешуе. Я схватил его обеими руками за клыки и резким рывком, на сколько это возможно под водой придвинул к себе. Мы ударились лбами, Гуамру начал сопротивляться, а я постарался сосредоточиться на хороших моментах из своей жизни. Если он может читать мысли, то пусть читает, а я покажи ему. Мы оба затихли. Я вспоминал, как в детстве сидел перед горящей печкой с пирожком в руках, а дедушка рассказывал мне свои истории, как ездил в поход в средней школе и впервые выиграл старшеклассника в игре казаки разбойники. На удивление для себя же, вспомнил свидание, когда пришёл с букетом тюльпанов, как собирал этот букет с другом на городской клумбе и потом мы вместе бежали от полиции. Вспомнил, как ночью вылезал с 3го этажа своей квартиры, чтобы залезть в окно на пятом, по тому, что там друг играл в игры по сетке, а мама мне запрещала. Оказалось, что моя жизнь была интересна и красочна, но что меня тогда не устраивало? Последним я вспомнил ту вечеринку, Марка и Муху, которые всё ещё меня ждут. Мне пора домой, но я не хочу бросить всё так и уехать. Я не хочу жалеть о том, чего я не сделал. Я хочу жить, жить не ради какой-то цели, а жить ради жизни. И кто знает, может моя жизнь будет не так уж напрасна.

Я отодвинулся от массивного лба Гуамру, посмотрел в его глубокие, лунные глаза и сосредоточился на последней мысли.