Влюблённый в себя

Монах повернулся к озеру спиной и начал путь в сторону тропы. А я всё стоял и не отрываясь смотрел на Сеаун Дуам Гуамру, и что удивительно, в голове было совершенно пусто.

— В этом месте ко мне приходили самые неожиданные и в то же время лучше идеи. Можешь побыть здесь и подумать. Когда примешь решение спускайся, — после этих слов монах начал спускаться вниз по тропе и почти скрывшись кликнул напоследок, — только не плавай в озере, Гуамру это не понравится.

Я окинул взглядом его скрывающийся за холмом силуэт. Повернувшись обратно к озеру, обнаружил, что Гуамру уже исчез в пучине озера. В голове не было ни единой мысли, такое со мной наверно в первые. Окинув взглядом горный островок понял, что по величине он не больше футбольного поля. Несколько изогнутых деревьев стояли у подножия вновь начинающейся горы и словно скалолазы цеплялись массивными, раскуроченными корнями за горсти земли и камни. На них проводила свой день семья из обезьян, завидев моё приближение двое из них сиганули вниз в сторону храма, остальные продолжали заниматься своими делами. Птицы летали из стороны в сторону, даже не боясь летать над озером, видимо уже узнали, что Гуамру сыт. Я бродил по зелёному острову, как неприкаянный. Хаос в голове не давал сосредоточиться. Мысль перебегала с одной на другую или казалось, что их вообще нет. Я встал на булыжник, лежавший у края обрыва, глядя в даль, яркость безмятежного неба ослепила мой разум. Я развёл руки в стороны и набрал полные лёгкие воздуха. Он оказался крепче моего любимого кальяна и с одного вдоха вскружил мне голову. Я еле удержался на ногах, но всё же не спрыгнул с камня. Простояв так минут пятнадцать, может пол часа или час, мне вспомнилась шутка, которую любил повторять Дэн, когда мы учились в школе «не знаешь, что делать, тогда иди спать». Это никогда не решало проблем, но находить решение для них становилось проще. Я спрыгнул с камня и пошёл в сторону деревьев. Хоть на высоте было значительно прохладнее чем в низу, чувствовалось, как печёт солнце. Я залёг под тень тех деревьев, которые так удачно свисали подобием зонта. Обезьяны видимо тоже решили устроить себе тихий час. Закрыв глаза и уже в полудрёме, я подумал «интересно, как там Ден. Нужно будет встретиться с ним, когда приеду». Иногда сквозь сон ощущалось дуновение ветра, над головой убаюкивающе шумели листья, горный воздух, казалось, выветривал из меня остатки курева и развязность ночной жизни.

Открыв глаза после пробуждения, я понял, что ничего не изменилось. У меня по-прежнему нет идей. Вроде такой простой вопрос «хочешь или нет?», но что за ним стоит. Сколько уйдёт сил, времени, как это изменит мою жизнь, и какая ляжет ответственность? Если бы я жил в храме с этим проблем не возникло, но я планирую вернутся в город, там вряд ли поймут и поверят в нечто подобное, буду одним из монстров людей икс. Сидя под деревом и прокручивая всё это в голове, я даже не заметил, когда Гуамру успел подплыть к краю берега недалеко от меня. Он пристально смотрел на меня, высунув голову из глади озера. Я пересел к нему лицом облокотившись о ствол дерева.

— Может ты мне скажешь, что делать? — Задал я вопрос рыбе.

«Удивительно, у рыбы памяти и знаний больше, чем у меня», — проскользнула мысль в моей голове, и я сразу осёкся.

— Прости, — я снова попросил прощения у рыбы и поразмыслив несколько секунд продолжил — хотя здесь не за что извиняться, это правда удивительно. Ты знаешь, что тебе делать и как, но по сути ты рыба, как тебя не назови. А я человек, сижу тут перед тобой, как Иван-дурак на печи и мало того не знаю, что делать, дак не знаю, что ещё и думать. Ни цели, ни желаний, ни знаний. Может ты просто съешь меня, как ту птицу, хотя бы на корм тебе сгожусь.

С каждым словом моя интонация нарастала. Из меня начало выплёскиваться всё, что накопилось за эти годы. Под конец своего монолога я на столько эмоционально жестикулировал руками, что обезьяны, мирно спавшие на ветках, проснулись и от испуга разбежались в разные стороны. Гуамру недолго думая вальяжно повернулся и нырнул обратно в озеро. Мне стало неимоверно грустно и обидно. Что-то внутри закипает, что то, чего никто не слышит и не видит, даже если я буду кричать об этом на весь мир.

— Ну и ладно, — фыркнул я и обмяк, понурив голову, — поеду домой, нажрусь до беспамятства и подохну дома. Стану кормом для Мухи. Он то уж точно мне не откажет.

Сразу после самобичевания себе под нос, меня, как из душа окатила ледяная вода. Я резко поднял голову и увидел Гуамру. Этот паразит ни то скалился, ни то смеялся. Меня пробудило, я встрепенулся, резко поднялся, хотел было уже начать материться, как меня снова окатило водой. Рыба плавала из стороны в сторону словно провоцируя, как пацана на дворовой площадке. Наконец я проснулся, маленький, злой зверёк готов был вырваться из меня наружу. Сейчас нет причин сдерживаться, не кому остановить, я свободен, как брошенный всем миром щенок.